Татьяна Павлык. «Криниця для спраглих»

Искусству необходимо добиваться внимания зрителя.

Музыканту, чтобы заставить слушателей сопереживать своей музыке, надо усадить их в удобные кресла и договориться, что у него есть час-два времени, когда слушатели никуда не спешат. То же самое — с поэзией и живописью. Картины, как и стихи, понимаются не сразу. Но если отыскать время для установления контакта с произведением искусства, постоять, посмотреть, то в душе обязательно случится отклик. Произведение искусства – это иной мир, в который зрители на время переезжают из мира обыденного. Причём переезжают полностью, как автор во время создания, то есть хоть на миг, —  но со всеми чувствами, смыслами  и фантазиями. А без переезда — ничего не поймёшь и не почувствуешь.  

Даже с человеком так бывает — знакомишься с ним быстро, а потом долго понимаешь — какой он там, под внешней оболочкой. В принципе, любой может раскрыться и в нём отыщется нечто интересное, но чтобы с ним побыть рядом, надо за что-то зацепиться. Так и с произведением искусства. Оно или цепляет сразу, или отталкивает. Оба варианта хороши. Главное —  чтобы не оставляло равнодушным.

Вот примерно такие мысли витали в воздухе на открытии выставки акварелей художницы из Ивано-Франковска Татьяны Павлык «Криниця для спраглих», которая на период с 11 декабря по 12 января расположилась в одном из залов Сумской городской галереи. К слову, в Сумы со своей экспозицией Татьяна Павлык приехала сразу после выставки в Киеве.

Первое и непрекращающееся до конца пребывания в выставочном зале впечатление —  эти картины, эти огромные, живые, как говорили многие, акварели «цепляют» и не отпускают, заставляют в себя всматриваться, зовут  в свои миры, к своим событиям и тайнам. И ты начинаешь ходить от одной к другой, и вдруг выясняется, что они не похожи друг на друга. Ну, кроме явных серий. Художница во время своего вступительного слова сказала, что на выставке представлены работы разных лет. И это заметно. Картины отличаются по технике исполнения и тому, как автор  видит мир. Зрителей на открытие собралось  много,  причём большинство — с улыбками и радостью и очень многие – с восхищением. И автор такая же  — она сказала, что приехала, потому что ей важно дарить, отдавать, практически повторив  прозвучавшую тут же за день до этого мысль Ады Роговцевой.

Среди публики было много фотохудожников — Татьяна Павлык ведь не только член Национального союза художников Украины с 1999 года, но с 2005 года ещё и член Национального союза фотохудожников, хотя, это очень разные искусства и если фотографии ближе поэзия, то живописи – музыка. Но вот ей как–то удаётся сочетать.  

И мы все: художники, фотохудожники, поэты, музыканты долго ходили по залу, всматривались в  эти акварели, которые действительно не отпускают, и каждый находил там что–то своё. Выставка ещё развешена так мастерски, что вроде бы ты несколько раз уже прошёл мимо этого места и  ничего, а потом  — раз и как бы ниоткуда выплывает очаровывающая тебя картина, и ты удивляешься —  как я раньше её не заметил? Думаю, что тут дело не только в размещении, а ещё и в том, что зритель постепенно привыкает к языку художника и начинает видеть больше, как лучше понимает окружающих  иностранец после долгого пребывания в иноязычной стране.

Продолжая этот субъективный репортаж, который, разумеется, не претендует на искусствоведческий анализ (а вот на эмоциональный и творческий —  как раз претендует), скажем, что в какой-то момент показалось, содержание  картин — не главное — зритель вилит на них  не то, что изображено, а особое сочетание красок и линий, объединённых в некий тайный и увлекательный сюжет, смысл которого хочется разгадывать, вглядываясь в картину. Примерно такое же ощущение возникает, когда наблюдаешь лёжа на спине где-то в поле, за влекомыми ветром облаками, которые всё время перестраиваются, создавая различные изображения.

 Однако одна картина оказалась понятной сразу и навсегда. И хотя художница утверждала, что ей дороги все, но выставку она назвала именно по имени этой картины. А автор этого репортажа вдруг вспомнил и удивился, глядя на эту «криницю для спраглих», тому, что у него есть песенка, уже много лет назад написанная с группой Н.ТРИ. Кажется, что сочинитель её видел перед глазами именно эту картину, а Татьяна Павлык слышала именно эту песню. Но эти встречи случились не на Земле, а в том творческом  космосе, где возле того самого колодца для жаждущих и происходят настоящие встречи, о которых мы тут только вспоминаем… 

Якби я міг знати, навіщо я тут,

Я навіть у скруті не кинув би ноші.

Мене б не морочили речі та гроші,

Якби я міг знати навіщо я тут.

Я йшов повз фортеці, кремлі та рейхстаги,

Читав про героїв та їхні звитяги,

Я жив там де кожен сусіда пасе.

І хто мені скаже: Навіщо це все?

І хто мені скаже, де є та криниця,

З якої п’ють разом зоря та жар-птиця,

Де знають і радість мою і біду

І дуже надіються, що я прийду.

Якби моя спрага від Бога була,

Я вийшов би в поле і пив би блакиті,

І дякував кожній росині та миті,

Якби моя спрага від Бога була

Я бачив, як ходять світ за очі люди,

Шукаючи те, що є скрізь та усюди.

Блукають проспектами, мчать по шосе.

Та хто мені скаже: Навіщо це все?

І хто мені скаже, де є та криниця,

З якої п’ють разом зоря та жар-птиця,

Де знають і радість мою і біду

І дуже надіються, що я прийду.

Якби я кохану насправді любив,

Я пестив би всі її примхи та вади, 

І ми б навіть голі дали собі ради,

Якби я кохану насправді любив

Я був на весіллях, де п’яні музики

Лабають 7-40, а гості, як дикі — 

То б’ються, то глохнуть від власних пісень…

І хто мені скаже: Навіщо це все?

І хто мені скаже, де є та криниця,

З якої п’ють разом зоря та жар-птиця,

Де знають і радість мою і біду

І дуже надіються, що я прийду

Бо в чистому небі є щедра криниця,

Де тихої правди живая водиця,

Де знають і радість мою і біду

І всі сподіваються, що я прийду.

Песня «Якби я міг знати»

(1 голос, оценка: 5,00 из 5)

Загрузка...

Читайте ещё по теме:

Максим Березовский. Легенда о жизни

Терренкур, или Ходьба со смыслом

Коллекционер – это стиль жизни…

Сергей Рахманинов. Прелюдия для фортепиано No.5 Соль минор op. 23

Джоггинг или бег трусцой — достоинства и недостатки

Дмитрий Бортнянский и рождение новой музыки