Василий Чубур. Стихотворения
Оконный пейзаж
Отмахнулась, до двери дойдя,
От летящих вдогонку признаний.
И ушла. И стоят между зданий
Частокольные струи дождя.
Застят прошлое, словно былье,
Приглушают все краски, и даже
Вдруг поблек на оконном пейзаже
Ослепительный плащик ее.
И мизинцем вожу по стеклу,
Но уже не исправить картину,
Потому что нельзя, как гардину,
Отодвинуть в сторонку судьбу.
Эти струи плотнее травы…
Я бы стер их и спас положенье,
Но, густые, они продолженье
Настоящего ливня, увы.
А его невозможно стереть!
Я пытался не раз, право слово,
Но разлучный наш дождь на стекле
Не с моей стороны нарисован.
х х х
– Я навсегда! – сказала ты,
на стул бросая плащик.
И на пол капелька дождя
не успевает стечь,
А ты уже стоишь в дверях,
а ты, прощаясь, плачешь –
Вот все, что остаётся мне
от наших частых встреч.
Ну как же, как тебя вернуть,
чтоб никогда не думать,
Не знать, что сходит мир с ума,
умом своим кичась,
Не ведать ни прозрачным сном,
ни затемнённым духом,
Что для любви даётся нам
не век, не год, не час?
Так память за ошибки мстит,
навек сливая вместе
Со счастьем, верящим в себя,
прощальную печаль.
Полгода длившейся весне
с лихвой хватило места
В той самой капельке дождя,
стекающей с плаща.
И расщепить её нельзя.
Пытался, но от боли
Я умирал, я тотчас быть
переставал собой…
Вот так же за века слились
все наши нелюбови
С любовью нашею земной
в небесной капле той.
х х х
Человек – и капля,
Человек – и море…
Капля – если радость.
Море – если горе.
Мне сегодня нету
Ни конца, ни краю –
Сам в себе теряюсь,
Сам себя теряю.
Отыскалась буря,
Но пропал мой парус.
И глубин своих же
До смерти пугаюсь.
Что мне остаётся?
Вера твёрже камня:
Где-то в море-горе
Есть и радость-капля.
х х х
В права октябрь вступает не спеша.
Опять в природе смена настроенья,
И клонит в эти дни ко сну растенья,
И к терпкой грусти клонится душа.
И, засыпая, знаю наперед,
Что снова будешь сниться до рассвета,
И в этом нет особого секрета…
А может быть, как раз наоборот?
А вдруг во сне, событья торопя,
Обычное я вижу в невозможном?
Ведь снится то, что было –
было в прошлом,
А в этом прошлом не было тебя.
…То жизнь моя, не прожитая мной,
Аукается в поисках начала
Самой себя – с высокими ночами
И с высоту теряющей листвой.
Но я не существую, а живу,
Пока надеюсь вырваться из круга,
В котором двое, видя в снах друг друга,
Не узнают друг друга наяву.
Творец, как говорят святые, прост,
Да все непросто в нашем мирозданье:
Ну как находит спящее сознанье
Твое лицо среди листвы и звезд?
х х х
Под этим небом человек
Не может не любить.
Я ждал тебя, тянулся вверх,
Стремясь приметней быть.
Как молния высокий ствол,
Ты выбрала меня,
И вспыхнул я, и пеплом стал,
Изнанкою огня.
Но больно, больно мне порой,
Когда смотрю на то,
Как птица ищет надо мной
Сгоревшее гнездо.
Пасхальное
Так ночь ясна, что все углы,
все прошлое – наружу.
Что там, обида ли, беда?
Да нет, вертеп сплошной.
Но ветры взвоют за стеной,
и в дрожь бросает душу,
И страх берет… Какая связь
меж ветром и душой?
И что-то вечное в груди,
как вопленица, плачет,
И что-то тленное во мне
насторожило слух…
Неужто близки, при дверях?
А курочка кудахчет
О золотом своём яйце –
пугаться недосуг.
Есть у хохлушек свой устав,
свои грехи, свой постриг.
Кто поклянётся, что у кур
не храмовая стать?
И не на всякое яйцо
есть свой мышиный хвостик,
Иначе б не было кого
по осени считать!
Следы на траве
В каждой капле росы под ногами
Чуть дрожат иероглифы звезд…
Не бродите ночными лугами!
Не топчите мерцающих рос!
Я бродил, но, любуясь росою,
Ощутил за незримой чертой,
Что следы за моею спиною
Неземною молчат чернотой.
Я бродил. По нетленному – тленный.
И подумал (уже на тропе):
Может, чёрные дыры
вселенной –
Это просто следы на траве?
ххх
Выдохлось лето, как будто вино:
Цвет сохранило, а вкус потеряло.
И за полгода впервые в окно
Трезво гляжу, не хмелея нимало.
Веткой прильнуло к стеклу деревцо,
Листья взъерошил полуночный ветер.
Каждый листок – незнаком, как лицо
Женщины той, постаревшей за вечер.
Юной, цветущей – входила в мой дом,
Вышла – увядшей и жалкой некстати,
Словно мы с ней скоротали вдвоём
Целую жизнь, а не час на закате.
Вянет листва – и не день, и не два,
Счастье людское – в мгновение ока.
Выбрал же, выбрал помягче слова!
Не помогло: потускнела, поблекла.
Что же за власть разлюбившим дана?
Господи, я не хочу этой власти!
Ну почему не того, чья вина,
Испепеляют остывшие страсти?
Неразбериха сплошная… В чем соль
Этой – не нами заваренной – каши
Встреч и разлук? Понимаю, на все
Воля Твоя, но страданья-то наши.
Веткой прильнуло к стеклу деревцо.
Что тебе, вишня? Тепла захотела?
Каждый листок – незнаком, как лицо…
Хоть бы скорее листва облетела!
Объяснение
Где был до ночи? На краю земли.
С кем был? Со степью. Солнечные блики
Лежали скифским золотом в пыли,
И о былинах думали былинки.
Курган, дымясь в полынном серебре,
Напоминал, что болен мир враждою,
А я, забывшись, думал о себе,
Невесть о чем тоскующем душою.
Прочесть пытался, что на облаках
Под осень пишут клинописью птицы,
И думал о забытых языках –
Листвы и ветра, неба и криницы.
О чем еще? О родине – но той,
Откуда мы приходим в жизнь земную,
Чтоб испытать себя в судьбе людской…
А вдруг об этой родине тоскую?
Наверное, идя за солнцем вслед,
Я думал вслух, переходил на шёпот,
И, словно ворожея, степь в ответ
Шептала неразборчивое что-то.
Тоску врачуя, в душу мне трава
Текла, как будто кровь из вены в вену.
…И знаешь, ты не так уж не права,
Твердя, что сердцем чувствуешь измену.
ххх
Спи, ангел мой! Спи ласточка моя!
Лети во сне в те дальние края,
Которые доступны только спящим
И не родившимся ещё на этот свет,
Где жизнь сулит в грядущем столько бед,
Что грех не примириться с настоящим.
Спи медленно! Не торопись назад,
В грядущее, откуда, сея смрад,
Уста змеиные в полночное сегодня
Шипят, что мы друг другу не чета
И что любви алтарные врата
Ведут порой в подвалы преисподней.
Спи, ласточка моя! Спи, ангел мой!
Мы слишком любим, чтобы нас с тобой
Не попыталась разлучить та нежить,
Та нечисть, что владычит на земле,
Топча, как будто искорки в золе,
Свет в наших душах, чистоту и нежность.
И деньги есть у нечисти, и власть,
Она во время бед пирует всласть,
Красивых вовлекая в дикий танец,
Суля им, юным, славу, благодать…
И ты не устоишь, но тосковать
О чистоте небес не перестанешь.
А я – кто я? Одни долги в судьбе.
Богат я только нежностью к тебе
Да трудной верой в таинство причастья.
Мне будет утешение дано,
Я обрету покой и волю – но
Не перестану тосковать о счастье.
Спи, ангел мой! Спи, ласточка моя…
***
«Крылатая роща»
*
Маши, маши зелеными крылами,
Пока листву октябрь не опалил!
Быть может, улетишь, тряхнув корнями,
От близкого нытья электропил.
Нарушить что-то в мировом порядке
И, обретя особенную стать,
Наукам станешь задавать загадки
И ко всему привыкших потрясать…
*
Рубили дерево. Дымил дневной костер.
Ругалась сойка, спрятавшись в малине.
До синевы отточенный топор
Упрямо подбирался к сердцевине.
Оно страдало. Молча. Но в лесу
Гудел тревожно строй деревье ближних.
И — рухнуло! Прижав к груди листву,
Стараясь не задеть его срубивших.
(Збірка «На качелях судьбы». Суми, 2011 р.)
(12 голос, оценка: 4,75 из 5)
Загрузка...
» Не те нас любят,
И не тех мы любим…
И губят нас,
И мы беспечно губим….»
Дорогой Василий! Всегда восхищаюсь твоей поэзией и остаюсь преданной поклонницей твоего творчества с 1980 года, когда познакомилась с тобой благодаря Ане К. Вдохновения и новых творческих вершин! Обнимаю. Спасибо за поддержку и радость общения!
«Спи, ангел мой! Спи ласточка моя!» — как же так, Василий? Ну, куда это годится?
При всем эмоциональном понимании того. о чем идет речь и при всем смысловому уважению к тексту. так писать нельзя.
Еще прочитал. Самолжи выше крыши. Ты же все понимаешь, но продолжаешь искажать действительность.
Василий, ты совсем, как я. Мы оба падшие. Аня скоро с нами здороваться не будет.
Меня тоже сильно трогает и не оставляет в покое это стихотворение. ( спи, ангел, мой!) Мне оно кажется восхитительным и полностью передающим бурю чувств моей влюблённой души( когда она бывает таковой). Я рад, что в русской поэзии есть такие стихи. Иначе их кто-то был бы должен написать…
«Люди духа, как пишет апостол Павел, чтят Святой Дух и становятся восприемниками его Божественных сил. Дух окутывает их душу, вследствие чего они исполнены чувства полноты и смирения и становятся причастниками Его святых и вечных даров. Эти люди живут в духовной атмосфере, которая является плодом их причастия Духу. Их душа становится неиссякаемым источником Божественной благодати. Они укрепляют свою веру в Бога и пытаются по мере возможностей делать так, чтобы их помышления и поступки соответствовали слову правды, Божественному закону. Жизнь этих людей становится блаженной, ибо все их бытие управляется присутствием Святого Духа, иначе они уподобятся мертвым, как это бывает, когда душа покидает тело». Мне показалось, что эти размышления святого Исидора Пелусиота («Люди плоти, души и духа») наиболее подходят к характеристике человека и поэта Василия Чубура. БЛАГОДАРЮ!!!
Не, не подходят.
Василий, как честный человек, сам подтвердит.
И что вы за артобстрел придумали из тяжелых орудий? Судя по вашим многочисленным предыдущим сообщениям, вам это тоже не подходит.
А судьи кто? Я считаю Василия Васильевича своим духовным учителем. Много бесед было у нас с ним на духовные темы во время издания «Земляков», благодаря чему появились работы на тему «Святыни Сумщины». Одна из них на моей странице опубликована. А каждый может рассуждать и думать «в силу…» это Ваше право.
Этак я, чего доброго, допишусь. Надежда, совсем не хотел вас обидеть. Я написал нехорошо с одной лишь целью — втянуть Василия в беседу, чтобы он стал на защиту. Но его вряд ли втянешь. Он, кажется, всякие форумы не сильно признает. Писать не любит. Хотя, если пишет, то пишет хорошо. Предпочитает живое общение. В результате вы защищаете Василия.
Так что извините. Цель не достигнута и я отказываюсь от своего сообщения.
Ну наконец-то «Поэзия на АТС» !
Созрели…
…а рубрику разместите между Художниками и Музыкантами, или над Мужскими радостями ??
Всё будет хорошо ))) Но постепенно…. Следующий у нас Лев Скрынник…
«Оконный пейзаж» — отличное стихотворение.
Две первые строчки и две последние строчки — лучшие.
«Отмахнулась, до двери дойдя,
От летящих вдогонку признаний».
Полная ясная сочная картина в нескольких словах. Дальше можно вообще не писать. Это уже законченное произведение.
Частокольные струи, застят прошое, плотнее травы, разлучный дождь — хорошие слова.
Мне не понравилось только слово «вдруг». Оно слишком резкое, не ложится в печальную музыку стиха.
«Следы на траве» — очень красивое и ладное.
«Ощутил за незримой чертой,
Что следы за моею спиною
Неземною молчат чернотой».
Строки сами за себя говорят и комментировать незачем.
Я вот «Пасхальное» с мотивом «близ при дверех» я до конца не понял. Понял, что это произведение — в некотором смысле краеугольный камень для автора. И смысл жизни, и ответственность, и надежда, и страх.
Поскольку в нем философии больше, чем поэзии, то я думаю вполне допустимо обратиться при случае к Василию за разъяснениями.
По поводу «Выдохлось лето» могу сказать, что поэзия намного жестче прозы. Жестче по отношению к автору. Прозаик может спрятаться за предложениями, дух перевести, вечернего тумана дождаться, а поэт ежесекундно беззащитен. Поэт перед людьми, как человек в пустыне перед солнцем.
Последняя строчка «Хоть бы скорее листва облетела!» очень удачно саккумулировала в себе всю тоску и безысходность. Классный стих.
Я могу сказать, что в этой подборке не все мои любимые стихи Чубура. Но точно, что здесь любимые — все )
«здесь любимые -все»…все мы?? :-[ я правильно поняла?
В этой подборке все стихи — мои любимые. Но тут не все мои любимые стихи Чубура…
Комментарии Евгения просто супер. Они заставили меня еще раз перечитать стихи. Василий Васильевич, для следующей Вашей книги предисловие должен написать Е. Фулеров. У него уникальные способности точно «войти» и охарактеризовать Вашу сложную духовно философскую поэзию (да и прозу).
Перечитала стихи…Ещё раз перечитала «васиным голосом» — удивительный тембр: молодое мажорное звучание с хрипотцой уставшего путника … Вася, не выходи объяснять смыслы! Выходи просто
…а, по-моему, хорошая проза всегда узнаваема и выдаёт автора с головой, ведь хорошая проза-это всегда некоторое смещение от здоровой психики. В лучшем смысле.
…а разве поэты не прячутся за разнообразием сиюминутных…сию дневных смен ощущений? Сегодня он написал
«Хоть бы скорее листва облетела!», а завтра напишет: » Но лист сухой нальётся соком, взлетит на ветвь и заживёт»
И будет прав)) Или напишет:
» Цветущие почки от холода пали.
Всю ночь уролог ходил у дома.
Я выжил его молитвами»
Последнее от Василия гениально: Мама мыла раму- Рама мыл маму *THUMBS UP*
Благодарю АТС за рубрику
Все комментарии — пример «Чубуроведения» в действии!!!
Так недолго автора и в классики записать!!!
Но он все-таки равнодушно молчит!!!
Спасибо всем за отзывы! Искренне! Свою позицию обозначу в обращении к Фулерову. Евгений, так спорить не о чем! Согласен с тобой на все 100. Еще древние мудрецы (задолго до тютчевского «Sіlentsum») знали, что мысль изреченная есть ложь. Любой текст (устный или письменный) есть знаковая фиксация произведения, то есть результата умножения чувств на мысли. А никакой знак (слово, краска, нота…) или их совокупность (контекст) не сможет вместить и передать адекватно наши, человеческие, мысли и чувства. В научный обиход эту аксиому ввел немецкий лингвист Гумбольдт в начале ХІХ века, звучит она так: «Каждый понимает произведение настолько, насколько он его автор». Немного позже эту мысль развил А. Потебня (родоначальник мифопоэтической школы): «Понять произведение – значит, понять глубже, чем понимал автор в момент его создания» То есть, на самом деле есть текст и его интерпретатор, который, декодируя текст, создает свой вариант произведения, используя свой опыт, свои фоновые знания и тезаурус (осознанно употребляемый словарный запас). Поэтому и существует бесчисленное множество прочтений текстов того же Гомера, или Шекспира, или Пушкина, или Шевченко и т. д.
Сегодня является уже общепризнанной теория «Смерти автора», функция которого сводится только к созданию текста, отвечающего определенным эстетическим требованиям, а уж как он будет воспринят и понят (читателями, слушателями, зрителями) – от него не зависит… Еще раз — всем спасибо!
До кристальности чистая, предельно ясная картина мира автора. Мифологизация любви, сакрализация так называемой духовной жизни. Непреодолимая дистанция между поэтической вселенной и реальным положением вещей делает, тем не менее, стихи автора очень занимательным чтением и изысканной духовной пищей.