Братья Нарбуты. На раздорожьи двух культур

Владимир Нарбут и Серафима Суок

Есть местности, где сама природа способствует появлению на свет одаренных людей. Глуховский район Сумской области, несомненно, относится к таким местам.

В Глухове, тогда казацкой столице Украины, в середине XVIII века родились великие музыканты Дмитрий Бортнянский и Максим Березовский, а также меценат и друг Бетховена Андрей Разумовский.

А в конце XIX века на хуторе Нарбутовка, вблизи уже глубоко провинциального в ту пору Глухова, в семье выпускника физмата Киевского университета представителя древнего литовского дворянского рода Ивана Яковлевича Нарбута родились два брата — Георгий и Владимир Нарбуты, каждому из которых были одновременно отмеряны небесами великий талант и трагическая судьба.

Владимир Нарбут (родился в 1888 году) – талантливейший поэт-новатор, один из «шести истинных акмеистов», товарищ Николая Гумилева, который предрекал ему «одно из самых значительных мест в послесимволической поэзии» (после Анны Андреевны, разумеется). Соратник Городецкого, Ахматовой, Мандельштама, Зенкевича по «Цеху поэтов». Прозаик, критик, журналист и редактор, куратор первых радиопередач, общественный и партийный деятель, «колченогий» из катаевского «алмазного венца» русской литературы, за намеренное использование украинских слов названный «Гоголем русской  поэзии».

Георгий Нарбут

Георгий Нарбут (родился в 1886 году) – выдающийся художник, классик украинского искусства, основоположник украинской графики, кроме всего прочего, знаменитый тем, что был основателем, профессором и первым ректором Украинской академии художеств.

А ещё тем, что он — автор первых украинских государственных знаков времён УНР – банкнот и почтовых марок, разработчик печати и проекта герба Украинской державы. Произведения Георгия Нарбута во многих отношениях остаются образцом для художников, работающих в жанре книжной графики, плакатистов и живописцев-монументалистов.

Владимир Нарбут хромал из-за перенесённой в детстве операции на правой ноге, приведшей к удалению пятки. У него отсутствовала кисть левой руки, которую удалили после того, как его «неудачно» расстреляли бандиты.

Он заикался, говорил  по-русски с намеренно сильным украинским акцентом, его лицо было истоптано оспой… И при  всём этом вот что пишет о Владимире Нарбуте Валентин Катаев:

 «… высокий, казавшийся костлявым, с наголо обритой головой, в громадной лохматой папахе, похожей на черную хризантему, чем-то напоминающий не то смертельно раненного гладиатора, не то падшего ангела с прекрасным демоническим лицом, он появлялся в машинном бюро «Одукросты», вселяя любовный ужас в молоденьких машинисток; при внезапном появлении колченогого они густо краснели, опуская глаза на клавиатуры своих допотопных «ундервудов» с непомерно широкими каретками…»

«Девушек, секретарш и конторщиц его, должно быть, пронизывают любовные токи от одного его взгляда… Может быть, он даже являлся им в грешных снах», —

добавляет Юрий Олеша, описывая  в своём романе «Зависть» «колбасника» Бабичева, в чертах которого легко узнать Владимира Нарбута.

У Олеши были причины не любить Нарбута, который отбил у него жену Серафиму, одну из трёх сестёр Суок. Впрочем, всё скоро уладилось. Юрий Карлович женился на старшей сестре — Ольге Суок, а на средней — Лидии был женат Эдуард Багрицкий.

К слову, именно жёнам Юрия Карловича Серафиме и Ольге обязана своим именем главная героиня повести-сказки Олеши «Три толстяка». Сказка эта про революцию и поэтому там имя «Суок» означает «вся жизнь» на выдуманном Олешей «языке обездоленных».

Георгий Нарбут одинаково хорошо рисовал обеими руками и имел феноменальную зрительную память, позволявшую ему восстановить на бумаге сложный орнамент, увиденный несколько лет назад. Кроме того, он умел нравиться самым разнообразным людям, вызывая симпатию преданностью призванию художника, свежей юношеской удивленностью миром, чистосердечностью и артистизмом, который выражался даже в необычном для многих повседневном поведении.

Приближение столетней годовщины Отечественной  войны 1812 года вызвало в нём страстное увлечение русской культурой начала XIX в. Нарбут обставил свою петербуржскую квартиру в духе того времени, носил «онегинский фрак» и соответственно причёсывался.

А после Февральской революции, когда Георгий Иванович вернулся в Киев, он так же страстно увлёкся казацким прошлым Украины и в общении перешёл на литературную украинскую речь.

Иными словами, братья были очень похожи тем, что сейчас называется «харизмой». Но не только. Они и женаты были оба дважды и, несмотря, на разницу в возрасте, в гимназии учились в одном классе. В 1906 году одновременно получили аттестаты зрелости. Правда, оценки в них были разные. Владимир окончил курс с золотой медалью, а Георгий – в основном на «три».

Затем оба отправились в Петербург учиться в университете. Там они первым делом явились к кумиру Георгия выдающемуся художнику–иллюстратору Ивану Билибину и так очаровали его, что он после первого же знакомства предложил им для проживания комнату в своей квартире.

«Нарбут огромных, необъятных размеров талант. Я считаю его самым выдающимся, наибольшим из русских графиков», —

позже говорил о Георгии И. Билибин.

Через 6 лет вышел сборник стихов Владимира Нарбута «Аллилуйя». Его оформили И.Билибин и Г. Нарбут, используя церковнославянский шрифт из старопечатной псалтыри. Однако выход книги закончился скандалом — автора обвинили в порнографии, тираж изъяли, а сам Владимир Нарбут, спасаясь от уголовного преследования, был вынужден воспользоваться содействием Николая Гумилёва и предпринять вынужденное пятимесячное путешествие в Эфиопию.

И Георгий и Владимир Нарбуты сочетали в себе художественные и административные таланты. Вот ещё один отрывок из книги «Алмазный мой венец» Валентина Катаева.

«Нашей «Одукростой» руководил прибывший вместе с передовыми частями Красной Армии странный человек — колченогий. Среди простых, на вид очень скромных, даже несколько серых руководящих товарищей из губревкома, так называемой партийно-революционной верхушки, колченогий резко выделялся своим видом. Он принадлежал к руководящей партийной головке города и в общественном отношении для нас, молодых беспартийных поэтов, был недосягаем, как звезда. Между нами и им лежала пропасть, которую он сам не склонен был перейти. У него были диктаторские замашки, и свое учреждение он держал в ежовых рукавицах. Но самое удивительное заключалось в том, что он был поэт, причем не какой-нибудь провинциальный дилетант, графоман, а настоящий, известный еще до революции столичный поэт из группы акмеистов, друг Ахматовой, Гумилева и прочих, автор нашумевшей книги стихов «Аллилуйя», которая при старом режиме была сожжена как кощунственная по решению святейшего синода. Это прибавляло к его личности нечто демоническое…» 

В это время Георгий Нарбут был уже первым ректором Украинской академии художеств, созданной в 1917 году при содействии М.Грушевского. Когда началась гражданская война, в Киеве завертелась беспрерывная смена правительств. При Деникине Академию лишили помещения, и она существовала в квартире ректора.

В  1920 году в связи с возрождением издательского дела, Академия получила  просторное помещение на Крещатике и печатные станки для графического факультета. Однако, именно в это время здоровье художника начало резко ухудшаться и 23 мая 1920 года после операции по удалению камней из почек Георгия Ивановича Нарбута не стало. Вся его биография уложилась в 34 года.

Последний прижизненный сборник Владимира Нарбута — «Александра Павловна» вышел в 1922 году. После этого он, в основном, занимался административной и партийной работой, в частности, — председательством в правлении крупнейшего советского издательства «Земля и Фабрика», заведыванием подотделом Агитпропа ЦК ВКП (б), общественной деятельностью в центральном бюро секции работников печати Всеработпроса…

Художник Георгий Нарбут в последние годы был украинским националистом. Поэт Владимир Нарбут – убеждённым большевиком. Но именно Владимир в 1936 году был арестован по обвинению в пропаганде «украинского буржуазного национализма» и в 1938 году (в том же, что и Мандельштам)  расстрелян в лагере НКВД. В тот день ему как раз исполнилось 50…

Далее пути братьев расходятся.

Георгий Нарбут стал гордостью современной украинской культуры. Хотя его имя присутствует и в российских справочниках по искусству, где его называют «русским художником». Георгий Иванович в почёте, его работы, особенно «Абетка», иллюстрации к «Энеиде» И. Котляревского и к басням И.Крылова считаются шедеврами и являются классикой украинской графики, о нём помнят, его биографию изучают, сочинённый им  оригинальный шрифт до сих пор широко тиражируется украинскими художниками.

А поэт Владимир Нарбут… Как русскоязычный автор он вроде бы часть русской культуры, которой теперь в Украине не занимаются. Однако после смерти поэта в России не было издано ни одного сборника его стихотворений. Последним был ещё советский, вышедший в 1990 году в издательстве «Современник». И больше Владимира Нарбута, одного из талантливейших и своеобразных поэтов  XX века не издавали…

Ещё по теме: Графіка Георгія Нарбута в зібранні Сумського художнього музею ім. Н.Онацького

P.S.

***

Одно влеченье: слышать гам,
чуть прерывающий застой,
бродя всю жизнь по хуторам
Григорием Сковородой.

Не хаты и не антресоль
прельстят, а груша у межи,
где крупной зернью ляжет соль
на ломоть выпеченной ржи.

Сверчат кузнечики.
И высь —
сверкающая кисея.
Земля-праматерь!
Мы слились:
твое — мое, я — ты, ты — я.

Мешает ветер пятачки,
тень к древу пятится сама;
перекрестились ремешки,
и на плечах опять сума.

Опять долбит клюка тропу
и сердце, что поет, журча,—
проклюнувшее скорлупу,
баюкаемое курча.

***

СИРИУС

Ангел зимний, ты умер.
Звезда
синей булавкою сердце колет.
Что же, старуха, колоду сдай,
брось туза на бездомную долю.

Знаешь, старуха, мне снился бой:
кто-то огромный, неторопливый
бился в ночи с проворной гурьбой,—
ржали во ржах жеребцы трубой,
в топоте плыли потные гривы…

Гулкие взмахи тяжелых крыл
воздух взвихрили, и — пал я навзничь.
Выкидышем утробной игры
в росах валялся и чаял казни.

Но протянулась из тьмы рука,
вылитая — верь! — из парафина.
Тонкая, розой льнущая, ткань,
опеленав, уложила в длинный
ящик меня. 

Кто будет искать?
Мертвый, живой — я чуял:

потом
пел и кадил надо мною схимник,
пел и кадил, улыбался ртом,—
это не ты ли, мой ангел зимний?

Это не ты ли дал пистолет,
порох и эти круглые пули?..
Песья звезда, миллионы лет
мед собирающая в свой улей!

Ангел, ангел, ты умер.
Звезда,
что тебе я — палач перед плахой?..
В двадцать одно Сыграем-ка.
Сдай,
сдай, ленивая, сивая пряха!

***

УКРОП

Тянет медом от укропа,
поднял морду, воя, цербер.

Из-за века — глаз циклопа:
полнолунье на ущербе.

Под мельницей ворочает
колеса-жернова
мучарь да нежить прочая,
сама едва жива.

А на горке, за овином,
за цыгельной — ветряки.
Ты нарви, нарви, нарви нам,
ведьма, зелья от руки!

Пошастать бы амбарами,
замки травой взломать:
не помирать же старыми,
такую твою мать!

Прется виево отродье;
лезет в гору на циклопа.
Пес скулит на огороде,
Задыхаясь от укропа.

***

Живопись Георгия  Нарбута 

Стихи Владимира Нарбута  

Источник: медиа портал АТС creativpodiya.com

(6 голос, оценка: 5,00 из 5)

Загрузка...

Читайте ещё по теме:

Удачная кремация, или Как разбогател поэт Роберт Уильям Сервис

Максим Березовский. Легенда о жизни

Иван Зеленцов. Стихи

Перлини Сумщини. Колір неба в сонячний день

Кто автор песенки «В лесу родилась ёлочка»?

Дмитрий Бортнянский и рождение новой музыки