Людвиг и Джульетта. Не по Шекспиру
Любопытный документ был недавно обнаружен австрийским архивариусом Феликсом Шнитке в семейном архиве князей фон Танельген. Бумаги, датируемые началом XIX века, сильно пострадали от пожара. Остались нетронутыми только несколько фрагментов. Вот один из них.
….Меня зовут Джульетта фон Галленберг. Мне 39 лет. Я пианистка и певица. Мой муж Венцель Роберт фон Галленберг – известный композитор. Мы в браке уже 18 лет. Я пишу эти записки, потому что завтра мы отправляемся с мужем в Вену, где он получил ангажемент на работу в придворной труппе. Дорога предстоит непростая. Мы крайне ограничены в средствах. Как всё пойдёт в Вене — тоже неизвестно. Мне бы не хотелось до времени придавать гласности некоторые отношения и чувства, о которых идёт речь ниже. Поэтому я оставляю эти бумаги в одном из фолиантов нашей большой домашней библиотеки, которую мы, ввиду известных причин, не можем взять с собой.
Зато нам удалось выручить кое-какие средства, продав её Джузеппе Фонтанелли, итальянскому купцу, неплохо нажившемуся во время наполеоновских войн. Купец богат, дик и необразован, но из кожи вон лезет, стараясь выглядеть светским человеком. Книги, скорее всего, на много лет станут исключительно декоративным украшением одного из его дворцов. Вряд ли в ближайшие годы их кто-либо откроет, а потом… Если судьбе и небесам будет угодно – мои записки будут найдены. В ином случае тайна уйдёт вместе с нами…
…. Начиналось всё замечательно. Венцель — граф, из богатой аристократической семьи, и его предложение выйти за него замуж я, графиня Джульетта Гвиччарди, посчитала для себя не только лестным, но крайне своевременным, ибо оно позволило мне вырваться из замкнутого круга всё более гнетущих меня событий. Мы с Венцелем ровесники. К тому же люди одного круга. А ещё нас сблизило то, что мы оба решили посвятить себя музыке. Меня всегда влекло к талантливым мужчинам: писателям, художникам, но особенно — музыкантам. Я выросла в их среде и всегда восхищалась людьми, способными создавать музыку.
Увы, мне это было не дано. Я достигла неплохих успехов в игре на фортепиано, поклонники называли меня талантливой певицей, но чудо возникновения музыки, мелодии, которая затем аранжируется оркестром, как небо созвездиями и Луной, подхватывается крыльями струнных, ветром духовых и ритмом ударных, для меня навсегда осталось влекущей и неразгаданной загадкой. Поэтому среди моих друзей и возлюбленных в юности было так много музыкантов и композиторов.
Людвиг был, вероятно, моей первой настоящей взрослой любовью, когда я поняла, что ищу в мужчинах именно это редкое сочетание таланта и силы, способное перевернуть мир и на его месте создать новый, свой. Мы провели с ним прекрасное время. Я искренне любила его и во времена разлук, считая дни, вышивала рубашки, чтобы дарить ему при встречах…. Он тогда ещё был беден и зарабатывал на жизнь уроками музыки. Однако с меня деньги за уроки не брал. Виртуозный пианист, Людвиг был старше на 13 лет и казался юной и наивной девушке бесконечно мудрым и гениальным во всём…. Он таким и был. Почти во всём. Кроме любви….
Мы имели все шансы составить идеальную пару, но, увы, у него были серьёзные комплексы, которые всё более обострялись, по мере потери слуха. Впрочем, с этим я могла бы примириться, хотя мне очень хотелось, чтобы он слышал мой голос, мою игру. Но его постоянно окружали ученицы, которых он считал талантливее меня. Чего только это противная баронесса Доротея Эртман стоит…
Со временем, между нами, по-прежнему влюблёнными друг в друга, стала вырастать стена отчуждения. Прозрачная, но с каждым разом все менее преодолимая. Влекомые страстью, мы бросались навстречу и каждый раз больно ударялись в эту невидимую стену. В какой-то момент любовь стала превращаться в сплошную боль. Раны души уже просто не успевали заживать. Вместо радостного возбуждения в предвкушении очередной встречи мы оба стали всё чаще испытывать страх этой неминуемой боли…
И тут мне встретился Венцель. Я его называю так, хотя родители его звали Роберт. У немцев же два имени и, вероятно, две судьбы. А выбрать для проживания можно только одну. Не исключено, что поэтому они стали нацией философов. Точнее, и поэтому тоже. Со мной мой муж не сделал блестящую офицерскую карьеру, зато обрёл и реализовал себя в музыке. Сейчас, после череды неудач, завистники говорят,что его великолепные балеты вторичны и что он, дескать, подражает Моцарту и Керубини. А тогда он, 21-летний блистательный граф, отважно решивший променять своё аристократическое будущее на музыку, казался мне героем и будущим гением. Да он и сам таким себя чувствовал.
Я знаю, что Людвиг страдал, но оставаться с ним было невыносимо. Вскоре мы с Венцелем уехали в Италию, где его карьера поначалу пошла просто блестяще. В 1805 году он подготовил в Неаполе музыкальный праздник в честь будущего короля Жозефа Бонапарта и после его коронации в 1806 году был назначен капельмейстером и придворным композитором. А потом начались обычные дворцовые интриги. Меня обвиняли в любовной связи с князем Германом фон Пюклер-Мускау, прославившегося своим знаменитым ландшафтным парком Мускау, занимающим громадную территорию на границе между Германией и Польшей.
Да, князь действительно приглашал меня в гости в 1815 году, когда парк только начинался, а мой Венцель был с головой погружен в свои дела. Мне нравилось там гулять и слушать Германа, блестящего рассказчика и фантазёра. Ландшафтный парк – тоже музыка. В нём много формы и ничто так не близко природе музыки, как сама природа.
Однако наши отношения с князем не переросли в роман. Да и не могли перерасти. Герман — бродяга, путешественник, а я замужняя дама и хранительница не его очага…
И вот сейчас муж лишился должности и у нас начались финансовые сложности. В принципе, вскоре всё должно наладиться. Муж говорит, что господин Доменико Барбайя, недавно назначенный руководителем Венской придворной труппы, пригласил его на должность своего заместителя.
Но пока мы испытываем, пусть временную, но сильную нужду в деньгах. В отчаянии, я написала письмо Людвигу, который хотя и окончательно потерял слух, но стал известен, богат и популярен. В ответ на мою просьбу о займе Людвиг прислал опубликованную, ещё в 1802 году с посвящением мне партитуру сонаты, названной им «Соната № 14» с краткой припиской — это всё что я могу для Вас сделать, сударыня. Деньги — это время. А я Вам дарю вечность……
P.S. Как вы, конечно, догадались, уважаемый читатель, это была литературная шутка. Точнее, фантазия на тему. Причиной написания её стало практически полное отсутствие защитников позиции бедной Джульетты, которую угораздило стать музой гения. Но гении — они, таковы, в большинстве случаев нам, обычным людям, гораздо проще общаться с плодами их творчества, а не с ними самими лично. А Джульетте пришлось.
Вот мы и придумали её рассказ, который, между прочим, основан исключительно на реальных и всем известных фактах. Просто история подана как взгляд с другой стороны. Естественно, в самом тексте присутствует ряд намеков на нереальность рассказа.
Например:
Феликс Мендельсон. «Сон в летнюю ночь» — концертная увертюра (op. 21) и музыка для комедии Уильяма Шекспира (op. 61).
Альфред Шнитке. Увертюра «Не сон в летнюю ночь» («Не по Шекспиру»)
Так получился архивариус Феликс Шнитке. Благодаря Шекспиру, разумеется, ведь рассказчицу истории зовут так же, как героиню той повести, которой нет печальнее на свете…
Источник: медиа портал АТС creativpodiya.com
(7 голос, оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
Спасибо, Игорь. Что посвящено Джульетте − известно, что променяла на второстепенного музыканта − тоже. А тут, здрасьте, и сама Джули.
Она еще та штучка и гуляка. Врет и врет в каждом слове. Это никакой не дневник, это брехня на публику. Она писала и только о том и думала, как оправдаться, и как она будет выглядеть в глазах других читающих. Из каждого предложения дует ложью.
Хотя, зря она забоялась. У нее было железное оправдание – Людвиг. Да кто с таким жить сможет? Ревнивый, наверняка злобный, неопрятный и расхристанный, грубый, весь замкнутый на себя, требовательный до безобразия в быту. Да начхать, что он гений, пусть потомки «все века и эпохи подряд» им восхищаются, а ей надо было жить свою текущую одноразовую жизнь. Тут я на её стороне.
Таких жен, как у Достоевского не бывает.
Он приходит, проигравшись, из казино и спрашивает у неё, не остались ли в доме денег, он еще сходит попробует. Она отдает ему свою заначку 100 рублей, не сомневаясь, чем все кончится. Денег в доме больше нет, а они в это время живут заграницей.
У меня слов нет. Если бы она была дурой, то понятно, но она же была умная женщина.
Неужели такие совершенные женщины бывают?
Ей с именем не повезло. Как только девочку Джульеттой назовут, так и нет повести печаль ее на свете.. Назвали бы Катей…
А чтобы жить с гением надо в нём его видеть и любить в нём гения. Поэтому так удачно получается альянс с разницей во много лет. как у нашего земляка Исаака Шварца, бывшего старше своей Тони на 36 лет. И тридцать лет прожили как голубки душа в душу….
Потому что жена наверняка знала кто её муж…..
Не верю. Мужчина беспомощнее женщины, поэтому не должен быть заметно старше. Тяжелое зрелище — утратившая способности рухлядь рядом с женщиной. Дальше не хочу тему развивать. Вспомните картину «Неравный брак», забыл, чья кисть.
Женщина, любящая гения за то, что он гений? Не знаю… Способна ли она любить вообще?
Ну вот…. Женщина? Любить? Так она же для этого и создана! Спросите у Табакова!
Василий Пукирев. Картина написана в 1862 г.
А вообще я обратился к этой теме только по одной причине.
Считаю третью часть Лунной сонаты одним из величайшим музыкальных, и не только музыкальных достижений человечества. Причём похоже, что эта вершина уже недосягаема.
Спасибо тебе Джульетта, за то что вдохновила гения!
Так ходит же по литературе ссылка на какого-то критика прошлого, который сказал, что если бы Землю посетили инопланетяне, и у них был бы только час для ознакомления, им надо было бы просто поставить 14-ю сонату.
Это был я!
Памятуя заветы Рюноске Акутагавы ( новелла «В чаще», она же — «В роще», она же — «В лесу»), надо бы выслушать ещё Людвига, Венцеля и Германа. Да, и Германа тоже. Знаем мы эти прогулки по ландшафтам…. 8)