Евгений Фулеров (Ф. Шиллер) О потенции.
За год до смерти Высоцкий был в Сумах, давал по четыре концерта в день. Мама достала для меня билеты, один раз − на галерку и два раза − в первом ряду. Не было более грандиозного события в истории нашего города. Он уехал, а город месяц обсуждал его концерты. Сумчане сходились в том, что все концерты были прекрасные, на совесть и на одном дыхании. Однако помню точку зрения образованных, творчески мыслящих людей, преподавателей институтов. Они присоединялись к мнению о высоком качестве концертов, но считали, что давать по четыре концерта в день − это неуважение к зрителю.
Я чувствовал, что это не совсем так, но, будучи юным, не знал, как возразить. Сейчас бы я им рассказал про своего товарища, с которым жил в общежитии в одной комнате − старшего, чем я, высокого, сильного, застенчивого, уже женатого парня из села. Мы выключили свет, залегли по кроватям, пожелали друг другу спокойной ночи. Минут через пять, он неожиданно завел со мной разговор о сексе. Видимо, в силу развязности моего языка, легкости в знакомстве с девушками, он посчитал меня крупным знатоком.
Долго мучился, как сказать, подбирал слова, потом резко выдохнул одним предложением. Сказал, что у него нет способностей, он слаб и не знает, как дальше жить с женой.
Я растерялся − да откуда мне в двадцать лет знать, что делать, если нет потенции. Мне не хотелось обидеть отказом, поэтому исключительно ради формы предложил ему рассказать, как все происходит.
Услышал следующее. Обычно они начинают часов в десять вечера. До полуночи у него это происходит три раза, очень сильно и он очень доволен. Но вот четвертый раз на первом часу ночи получается слабее. Дальше − хуже, приходящийся на три часа ночи шестой раз настолько слаб, что почти не чувствуется.
Странный у него юмор, хотя раньше и такого не было. Я встал, пошел в темноте через всю комнату и включил свет. Он лежал, подтянув одеяло к подбородку, и испуганно смотрел на меня. Он действительно не шутил, напротив, опасался, как бы я не начал шутить над его слабыми способностями.
−− Не переживай, − говорю, − у тебя все нормально, приличные показатели.
Потушил свет и пошел засыпать, чувствуя себя полным ничтожеством на его фоне.
Кому и одного концерта в день − более чем, а Высоцкий сутками мог работать.
Последний концерт. Большая часть песен − те же, но всегда есть другие, под настроение, только для этого концерта. Темы монологов − те же, но слова уже другие, и появляются новые темы. Зрители влюблены друг в друга, их объединяет то, что все они влюблены в него. Я ревную. Ведь это я его люблю. Причем здесь другие? Очередная песня, овации, я, удрученный ревностью, не хлопаю. Он что-то говорит залу, наклоняется к стулу, положить цветы и замечает в первом ряду меня. Застывает в наклоне, как пробитый молнией. Упирается в меня жестким взглядом. Секунда, две, не меньше. Продолжает концерт, больше не посмотрел ни разу.
Через два часа поезд, за спиной полтора десятка концертов, казалось бы… кто-то там не хлопает.
Что они понимают в потенции?
Перейти к голосованию
Читать другие миниатюры, участвующие в конкурсе «Колибри»
(оценок ещё нет)
Загрузка...
Может за этим -» … я, удрученный ревностью, не хлопаю.» прячется -«…я, удручен, хотел бы быть таким как они (Высоцкий и товарищ с общежития)»
Почему прячется? Это именно оно и есть. Конечно, хотел бы.
Я Вам хлопаю….
Вот. Я всё время об этом говорю. Творчество — это создание вокруг себя круга любви, где все не только в творца влюблены, но и друг в друга..
*THUMBS UP* .