В домике Чехова где-то посреди вечности

Февральский морозный день — 1 февраля. Домик Чехова на Луке утопает в снегу. Крыша и терраса, беседка и березовые пеньки, разбросанные по территории – всё округлилось снеговыми шапками, превратив мой обычный рабочий день в предвосхищение радости.

В дверь позвонили. На крыльце стоял человек в теплой куртке, с раскрасневшимся от мороза лицом. За плечами виднелась гитара.

— Ты кто? – спросила я.

— Я Игорь Касьяненко, — с недоумением ответил он.

— Ты … ты не он, – засмеялась я, — ты вспомни!

— Ну да, это я… Сегодня в музее Чехова, здесь на Луке участники литературного конкурса «Колибри», организованного на АТС будут читать свои миниатюры…

— А-а-а-а-а, – протянула я, продолжая притворяться.

Игорь разделся, расчехлил гитару и стал ее настраивать, а я смотрела на него и вспоминала слова Маленького принца и, казалось, что это говорит Игорь:

«Ты посмотришь ночью на небо, а ведь там будет такая звезда, где я живу, где я смеюсь, — и ты услышишь, что все звезды смеются. У тебя будут звезды, которые умеют смеяться!»…

Опять хлопнула дверь и вошли двое – незнакомые мне супруги Даниленко. Но оказалось, что Наташа – талантливая журналистка УАБС. Следующей впорхнула в музей прекрасный ангел в облике редактора сайта АТС – Лариса Ильченко. Появился Лев Скрынник – рыцарь и воин нездешнего мира. А вот и Лена Чернова и Нина Мамедова. А вместе с ними – изысканность и тайна женской вселенной. Вскоре пришел Сережа Коровенко – чеховский интеллигент чистейшей пробы. О, пришел и Паша Парфин – тончайший психолог – из писательского далека своего глубокого профессионализма. А вот и наш заботливый Виктор Комаров – и.о. директора музея – человек с уникальной памятью и знанием миллиона стихов.

… На столе тихонько гудел самовар. Медленно приближался вечер и также неторопливо Игорь стал играть на гитаре, погружая нас в песню Юрия Левитанского: «Мне нужен этот снег. Мне сладок этот дым, / Встающий высоко над всем пережитым…». «И в замкнутом кругу сплетающихся трасс/ Вращение Земли перемещает нас». Я смотрела на лица и думала, что каждый сейчас, слушая Игоря, возвращается к себе лучшему. И какое наслаждение было видеть лицо Льва, светящееся такой глубиной и мудростью, что электрический свет был лишним. И потом, его молчаливое согласие или острые комментарии точно попадали в цель.

Песня закончилась, и было чувство, что нам взрослым в жизни уже все понятно – то, что необходима правда в себе и преданность своему делу…. Но вот Нина Мамедова начала читать свои миниатюры про детей. И оказалось, что проблемы ее маленьких героев – наши проблемы. Стало жаль детдомовцев – Сашку и Митьку, так и не уехавших в Америку… И невозможно было не восхититься мудростью «капухи», которая своей чистой душой понимает, что плохие слова хотя и существуют, но их нельзя произносить… А маленькая Ника, не утонувшая в люке, всегда будет  помнить свое чудное спасение… Слушая Нину, каждый вспомнил свое детство, и появилось сожаление о том, что у нас, взрослых уже нет той сладкой тайны, судьбиной загадки со многими неизвестными. Я сидела рядом с Ларисой Ильченко и чувствовала, как ее сердечко трепещет от радости и сопереживания, излучая огромную материнскую энергию, способную согреть бескорыстно и преданно.

Однако на столе самовар уже начал остывать, а потому решили отдохнуть от чтения. И после небольшой паузы Сережа Коровенко прочитал свое произведение «Горобина ніч». Вот она – страшная реальность грозовых стихий! Какая мощь! Как стонет и изнывает земля от жары! И какое освобождение приносит буря, гроза и дождь! И подумалось о том, что так же как природная стихия меняет свои настроения – буйство на кротость, также в человеческой скоротечной жизни – юность, полная надежд на творчество, проходя через житейские жернова разочарований, сменяется реальностью одинокой старости. Об этом и были написаны миниатюры: «Девочка и художник», «Рубеж».

А когда Игорь начал петь песню Давида Самойлова «За городом» — так сокровенно и с таким сожалением: «Не лги, не лги, считая дни/ Кукушка, — мы живем часами… / Певец разлук, повремени! / Мы скоро разойдемся сами», то во мне запрыгал протест. О нет, Давид Самойлов! Только не сейчас! Разве можно разойтись, когда окунувшись в сотворчество – мы все здесь и сейчас находимся в такой полноте чувств и мыслей, что знаем, что каждый в своей любви к другому – равен, а если – ранен, то только невозможностью мгновение превратить в вечность?! Только не сейчас!

Так и случилось. Никто не расходился, и даже не думал. Тем более, что Павел Парфин начал читать свою великолепную прозу «Бабочка Дика», написанную совершенным профессиональным языком, с неожиданными, острыми сюжетными поворотами, превращениями Бабочки в женщину, а Женщины в бабочку…

И хотя за окнами уже совсем стемнело, и была спета песня Б.Окуджавы «Прощание с Новогодней елкой», однако прощаться с домом Чехова никто не собирался, т.к. встреча не была бы полной без юмористического рассказа Наташи Даниленко «Про обезьяну и очки». И мы пошутили о том, что своевременно и актуально было ее предостережение – «не подходите близко к тем,  о ком пишите».

…Я с грустью закрывала музей и думала, что хорошо, когда не иссякает родник поэзии и прозы, мыслей, чувств у тех, кто дорог и любим, и что мы так давно знаем друг друга, что если бы даже мы просто молчали в течении этих трех часов общения, то и тогда энергия любви, переливаясь через край заполнила бы Дом-музей, ведь в этом был смысл удивительной жизни Чехова и вообще – каждой человеческой жизни в прошлом, настоящем и будущем.

Источник: медиа портал АТС creativpodiya.com

(1 голос, оценка: 5,00 из 5)

Загрузка...

Читайте ещё по теме:

Остап Вишня. Время и судьба

Иван Зеленцов. Стихи

А. П. Чехов в Охтирці, або Історія з фотографією

«Черный монах» А. П. Чехова. Что повлияло на его создание?

Цензура — необхідний запобіжник чи ворог свободи слова?

Меморіальний будинок-музей А.П. Чехова в Сумах приймає відвідувачів