27 листопада 2013 року З.Й. Красовицькому виповнилось би 90!
Добром , як дні, насичені роки
З погляду так званих нормальних людей, які мислять «середньоарифметично», наша дружба була алогічною: доктор медичних наук, професор, широко знаний у Сумах лікар-інфекціоніст Зіновий Йосипович Красовицький і я, молодий журналіст, поет, письменник. Здавалося б різні життєві статуси, різні вікові категорії – паралельні світи. Але ми досить часто передзвонювались. А коли розмовляли в його кабінеті – від анекдотів до політики – він ніколи не зачиняв дверей. Називав мене «невольним художником».
— Знаєш, — усміхався він своїми розумно-іронічними очима, — чим відрізняється робота художника від роботи лікаря?
— Художник боїться лікаря, а лікар художника жаліє…
— Все банальніше, — сумна іронія не сходила з його уст, — помилки художника видно всім. А помилки лікаря ховає земля…
Він, безперечно, знав, що повторює стару істину. Але у цій тривожній істині він постійно стояв насторожі. Кожного пацієнта проглядав наскрізь, ніби третім оком. Працював відкрито і чесно, як художник, якому нічого приховувати. Тому був діагностом і лікарем від Бога. І ще за життя став легендою серед сум’ян.
Втім – про наші взаємини. Заходить до мене на роботу знайомий поет, талановитий, але з похмілля. Простить «на творче лікування». До зарплати далеко. Кишені у колег порожні. Інфекційне відділення за пару сотень метрів від телебачення. Дзвоню.
— Талановитий? – перепитує Зіновий Йосипович. Ну якщо геній — четвірку спирту виділю…
Виходить в 1998 році моя книжка прози «Кладка над прірвою». Звичайно, дарую Красовицькому, через два дні телефонує:
— У книжці ти навіть розумніший, ніж у житті, — жартує, — принось завтра кілька десятків штук. Хай медики купують і просвіщаються.
Це не дрібниці, а розуміння ситуації. Знає, що книжка видана в борг. Допомагає, як може.
Коли я підготував телепередачу про інфекційне відділення і Красовицького, він поцінував її своєю м’якою, сповненою щедрої доброти усмішкою:
— Я думав, що я старий, а я ще ого-го! Хоч на екрані. До речі, мої медсестрички плакали, коли звучала пісня про фронтову медсестру…
Зрозуміло, білохалатні працівниці його любили. Він справді був красивий – очі з туманцем загадковим, чуприна кучерява, пишна…
Зіновий Йосипович приїхав з Кельна десь у липні 2008 року. Ми зустрілися у Сумах, на його квартирі (провулок Промисловий). Він частував мене коньяком і говорив:
— У Німеччині медтехніка краща, а лікарів я люблю наших. (Між іншим, німці оперували і лікували його безоплатно, як постраждалого від фашизму)
І не вперше повторював: «Коли прийде мій час, заповів поховати мене у Сумах».
І ось через місяць, у серпні, дивлюсь обласне телебачення і чую – о жах! – помер Красовицький.
Прощалися з ним на подвір’ї його рідної клінічної лікарні. Поховали на центральному міському цвинтарі. Встановили пам’ятник. Живі квіти та вічна пам’ять земляків… Для мене особисто це була болюча втрата людини, близької мені духовно. Фронтовик, який втратив ногу у Берліні за кілька днів до Перемоги, орденоносець. І це не пафос, що життя його віддано Батьківщині. Про життя своє делікатно і скромно написав він дві книжки спогадів. А у повсякденні був добряком нарозхрист, без псевдоінтелігентського подвійного дна. У спілкуванні зі мною був ерудитом і мудрецем–філософом.
Тому і вірш, який присвячується світлій його пам’яті, овіяний глибинним смутком часу.
Пам’яті З.Й. Красовицького
«І помер Іов у старості, НАСИЧЕНИЙ днями»
Старий Завіт, Книга Іова
А що вимірює нам ту дорогу –
Тягучі кілометри, мигні дні?
Тисячоліття ходимо під Богом,
А чи лишаєм хоч сліди від ніг?
Вітри вертають на круги ті ж знову
Над берегами вічної ріки…
Але, як зорі світять нам Іова
Добром, як дні, насичені роки…
Юрій Царик
письменник
м.Суми
(оценок ещё нет)
Загрузка...
В 20 лет я заболел за пол дня. Две первых скорых помощи говорили, что это ОРЗ. Двое суток температура была 40-41. Третья скорая увезла к Красовицкому. Помню врача на приеме, женщина под 60 лет, она сказала про мое давление 60 на 0, что такое бывает, когда клапаны не работают. Помню няньку, тоже за 50 лет, она сидела всю ночь возле капельницы, гладила меня по руке и говорила «потерпи». Это длилось 12 дней, один в палате, питание только через капельницу. Отказало зрение, кровоизлияние в голову, глаза. Людей я уже не различал, мог определить только наличие света — задернуто окно шторой или нет.
Красовицкий обзвонил все города, где я был за последний год на соревнованиях. Каждый день приводил ко мне множество врачей, не дал делать операцию на глазах, кто-то хотел. Он приходил с медсестрами в день по 100 раз, и они все время что-то делали.
На 12-й день, как сейчас ясно помню – громкий стук по коридору, грохот в дверях, дверь в палату разбилась о дверь в туалет, влетает Красовицкий, именно влетает на костылях и орет: «Женя, анализы начали улучшаться».
Я ничего не понимал, в смерть не верил и про себя тогда подумал: «А что, они ухудшались?»
Маме при выписке он сказал, что диагноз сочиняет, потому что не знает, что это было. Через год он с ней встретился и сказал, что, скорее всего, был бутулизм.
Как я им всем благодарен! Красовицкому и его людям. Бесконечно говорю им «спасибо». Им ничего не надо было, кроме удовлетворения от выздоровления человека и «спасибо». Тогда денег не было.
Зиновий Иосифович очень любил живопись и собирал альбомы с репродукциями. Мама года два переживала, как его отблагодарить, пока не нашла отличный альбом «Дрезденская галерея».
Удивительный Человек был Доктор Красовицкий! Известен, кстати, не только сумчанам. На базе созданной им инфекционной больницы проводились всесоюзные симпозиумы. Об этом написано в его книге, которую прочла на одном дыхании. А затем приехала из Гродно сестра и забрала книжку с собой, потому что Зиновия Иосифовича и в Белоруссии знали и ценили. Кстати, в книге написано, что ранен он был в Кельне, где все последние годы проживал. Именно поэтому его бесплатно оперировали и как человеку получившему ранение при освобождении Кельна, ему выплачивалась постоянная пенсия. В книге также пишется о том, что немцы слишком пичкают больного таблетками( до10-12штук за прием), но мало внимания уделяют психологическому общению с больными. Потрясающий эпизод, как в 80-е у кубинской девочки заподозрили черную оспу. Ее закрыли в номере гостиницы » Украина», все запаниковали , включая министра здравоохранения СССР. По инструкции врач, производивший осмотр больной, должен был зайти к пациентке в каком-то специфическом облачении, практически скафандре. Но Зиновий Иосифович представил, как будет напугана и без того уже находящаяся в стрессе пациентка и зашел к ней в обычном халате и маске. Отличить гениальному доктору черную оспу от обычной ветрянки оказалось легко: он проколол несколько пузырьков на теле девушки.При черной оспе они после прокола удваиваются, а при ветрянке лопаются. К счастью, оказалась обычная ветрянка.
В 2000 году я сделала портрет Зиновия Иосифовича. Тогда он рассказывал мне, что почти все его родственники уехали жить в Германию, а он никуда не хочет уезжать, потому что очень любит Сумы. Приехать все же пришлось из-за необходимости операции, благодаря которой доктор прожил еще лет пять… Была на похоронах Зиновия Иосифовича. Хоронили под песни времен Великой Отечественной войны. Кто-то рядом сказал, что такова была воля покойного. Вся дорога до кладбища была усыпана цветами… Жаль, но такой человек еще при жизни должен был стать почетным гражданином города.
Еще вспомнила, когда моему сыну было 9 месяцев, он заболел ложным крупом(болезнь,отек голосовых связок с лающим кашлем, при которых ребенок может быстро погибнуть). Три дня лежали в коридоре детской больницы( попали на выходные). На третью ночь, сына забирают в реанимацию, а мне сказали ИДТИ ДОМОЙ! Это был кошмар! Прихожу домой, кто-то из знакомых советует звонить Красовицкому. Мы не были с ним знакомы. Мой папа звонит и говорит Зиновию Иосифовичу, что к нему обращается командир партизанского отряда, что у него в детской реанимации при смерти внук. Зиновий Иосифович звонит в детскую реанимацию, говорит, что у них находится ребенок его друзей(!). Узнает состояние и потом перезванивает нам, просит дать трубку мне и сообщает, чтобы я не беспокоилась, врачи выведут сына из этого состояния. Еще добавил, что если бы сын был дома, он тут же приехал к нам. Но в детскую больницу ехать не может поскольку не хочет нарушать врачебную этику. Пока Димка находился в больнице, Зиновий Иосифович еще несколько раз туда звонил и интересовался его состоянием. Вот это был настоящий Доктор!
Хм. Выходит, что если бы не Зиновий Иосифович ребенок бы погиб? А что тогда представляли другие врачи в этом городе?
Знаете, по роду работы мне приходится быть внимательным к мелочам. Из вашего рассказа получается, что если бы ваш папа не был командиром партизанского отряда, то…..
А что же происходило с другими пациентами в этом городе? Они не имели права на жизнь?
А вот здесь я с вами не согласен.
Воспоминания о Красовицком написаны не с целью противопоставления его другим врачам. Нормальные у нас врачи, как и во всех городах. И, думаю, не хуже, чем в столицах. Оборудование только другое.
Командир партизанского отряда – это воспоминание не только о Красовицком, но и о своем папе. Так же, как я пишу «мама» и «Дрезденская галерея». И очень хорошо, что Наталья вспомнила отца – командира партизанского отряда.
Что до Красовицкого, то он не отказал бы любому человеку. Подсказка с партизаном только помогла ему не нарушить врачебную этику и правильно объясниться с коллегами.
ВОТ НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ не было и мысли говорить плохо ни о Наташином папе, ни о Зиновие Иосифовиче, ни о других врачах.
Но обратите внимание, что рассказы о Красавицком идут именно в противоставлении его другим медикам. Пусть даже невольно.
Здрасьте! А как вы хотели? Упоминание любого имени в одиночестве — «невольно» противопоставление остальному человечеству. Если мы говорим «Bobby Kotick написал», то это «невольно» противопоставление Евгению Фулерову, который не написал или написал другое.
Уважаемые друзья!
Эта ветка посвящена воспоминаниям о Зиновии Иосифовиче. Очень прошу вас вопросы, не касающиеся данной темы, обсуждать на других ветках.
Спасибо за понимание
Расскажу я вам лучше историю про памтяник Зиновию Иосифовичу. К великому моему сожалению, ни доброе имя его, ни добро, которое он творил, не помогли сумским художникам его создать. Заломленные гонорары не лезли ни в каике ворота. В конце-концов, родственники обратились не к «сумской илите», а в скромную мастерскую по изготовлению памятников. И Володя Коваль вместе с Димой Чесноковым (или Чесновым, немного подзабыл), эту работу выполнили (где-то у меня до сих пор фотография в пластилине лежит). От создания скульптуры, до изготовления ее в граните и установки. Разумеется, что потом немало людей, которые в свое время отказались, приходили и усиленно критиковали. Может и было за что, да вот только сами ничего своего предложить не смогли. Позже, как водится, к этому памятнику примазались те кто вообще к нему никакого отношения не имел. Городское руководство, например.
Кстати, вы давно были на могиле Харитоненко? Видели как ее испохабили?
Браво, Евгений!
Наташа, Женя! Это очень важно, то что вы написали. Для живых важно….
Да, я действительно упустила и не написала о том, что для Красовицкого не важно было кем на самом деле был человек. Это папа в момент отчаяния вдруг решил вспомнить, что он был командиром партизанского отряда.Простим его за это, ведь речь шла не о добыче какого-то дефицита, а о жизни единственного внука… А что касается других докторов…В своей книге Зиновий Иосифович рассказывает о своем учителе, старом участковом докторе( не запомнила фамилию), который часто приходя на вызов к больному и видя, что семья бедная, под рецепт часто тихонечко клал деньги. Читайте книгу, господа! Там очень много человеческого, которого так не хватает в нашей жизни…
В 1984м. перед самым новым годом, я попал с воспалением лёгких в отделение к Красовицкому. Он, узнав, что поступил художник, тут же попросил написать плакатики в коридор. Не люблю это дело, но пошёл навстречу. Так сложилось, что всё последующее лечение прошло в приятном обществе Зиновия Иосифовича, мы беседовали обо всём, об искусстве, которое он чтил и о жизни вообще. О войне говорить Красовицкий не любил. Но точно сказал, что ногу потерял именно 9 мая 45го в Берлине. В содействии моей молодости с прекрасным врачом, болезнь быстро отошла. Но и после мы искренне дружили с Зиновием Иосифовичем- он помог моей семье выбраться из трущоб в малосемейку, я с удовольствием расписывал стены у него в больнице. Хочется надеяться, что росписи целы и по сей день. Дети забрали Красовицкого к себе в Германию. Когда он приезжал,то при встрече сетовал на то, что совсем не знает языка и не очень желает его узнавать, что тоскует по любимым и близким людям и местам. Незадолго перед смертью, позвонил: «очень хочу встретиться…» Много говорили, как всегда о разных искусствах. Тогда Зиновий Иосифович многим звонил, многих повидал. Потом уехал к детям и через пару месяцев умер. Он сам не думал, что после множества инфарктов, проживёт почти до 85ти. Светлый, сильный был человек. Совершенно исключительная личность. Его нельзя забывать, да и возможно ли
Росписи целы! (Разве что немножко обновить можно бы…) Спасибо за добрые слова! Всем неравнодушным, помнящим З.И.: 27 ноября, в среду, в день его рождения, в 12 часов дня сбор на входе центрального кладбища, у его памятника. Помянем.
За последние пару месяцев в Сумах стала распространяться бесплатная газета «Наша сотня». Её тираж — от 100 до 500 тысяч экземпляров (ну, тот кому это нужно, вкладывает деньги в это издание). Так вот, в номере 11 от 22 октября 2013 года помещена статья (начало — на первой странице, продолжение — на третьей) с названием «Перейменування з ознакою вандалізму». В ней, в частности, говорится: «У 2009 році міська рада за поданням міського голови перейменувала його (т.е. пер. Промышленный) на провулок лікаря Зиновія Красовицького НА ЗАБАГАНКУ (выделено мной) сім’ї Красовицьких, яку він давно вивіз за кордон на ПМЖ». Далее в статье сообщается о том, что «…більше 80% мешканців поставили свої підписи під листом із проханням повернути попередню назву. … Проте міські можновладці були глухі до людей …». Кто-то даже (кто, интересно, в статье стоит только «Ми») по этому поводу обращался в суд, и не единожды, но ни один из судов, вплоть до Высшего арбитражного, не «захистили інтереси людей». Досталось в статье, конечно, мэру и депутатам от разных партий (не хочется их упоминать) за то, что они, мол, обещали поднять вопрос о возвращении переулку названия «Промышленный», но так, обманщики, и не подняли… Автор статьи — М.М. Дудченко, заслужений працівник освіти України. У меня лично после прочтения этой статейки возникло чувство… нет, не негодования, а жалости к подобного рода пасквилянтам. Хотелось поначалу задать вопросы автору публикации и тем, кто её разместил в вышеупомянутой газете, вроде таких: «Почему только сейчас, в 2013 году, через четыре года после переименования и через пять лет после смерти З.И. Красовицкого, появились «инициативные группы», поддерживаемые всякого рода депутатами, требующие возврата переулку прежнего советского названия?» или «Вправе ли решать жители бывшего Промышленного переулка судьбу названия без учёта мнения всех жителей Сум?», но как-то расхотелось… Не знают, видать эти люди, кто такой был Красовицкий. И просвещать их в этом вопросе я не хочу. Хотя бы потому, что очень много сумчан знают это.
Там был еще призыв к семье Красовицких, «раз вони отримали провулок (!!!)», навести на нем и околопридомовых территориях порядок. Доход, видно, они имеют с этого переулка, а живущих там дело наведения порядка не касается. Возмущен тоже был, хотели с коллегами опровержение написать в эту газетенку, а потом — чувство брезгливости, что ли… Что хотим — пишем, что хотим — печатаем, на заказ. Газетенка-то явно «про-«, в одни ворота, не гнушается ничем. До этого не читал ее (коллеги дали посмотреть), а теперь вовсе из ящика почтового выбрасываю. А канитель эта не сегодняшнего дня, все пять лет будоражат людей, да и семью — каково там, в Кельне, вдове, детям, внукам это читать? И не с их подачи было переименование, а с нашей — от больницы (если что — придем, уберем за вами. И полечим.). И думали о 3-х вариантах — Кирова, 20 лет Победы (где работал) и Промышленный (где жил). Так семья от первых двух отказалась, мотивируя тем, что З,И, чтил и уважал Кирова, а уж о том, чтобы «Победу» переименовать — и разговору быть не могло! Поэтому и решили Промышленный, да на нем и домов намного меньше, соответственно, и хлопот людям. Да и, кто историю вопроса захочет просмотреть по ссылкам (я удосужился — http://xpress.sumy.ua/news/society/3021), — никаких, оказывается, затрат жителям-то и нет! Так что — наверное, М.М. Дудченко волнует слава Герострата — кто о нем бы помнил, если б он не сжег храм Артемиды? А так — к Красовицкому примазался, все его теперь знают, вот и я времечко выкроил написать о нем, пусть почитает. Молодец, тоже жизнь не зря прожил, борец! И все это в преддверии 90-летия, дня рождения! Кстати: Всем неравнодушным, помнящим З.И.: 27 ноября, в среду, в день его рождения, в 12 часов дня сбор на входе центрального кладбища, у его памятника. Помянем. И вас, Дудченко, приглашаем — там людям и расскажете о своей гражданской позиции.