Джанго Рейнхардт. Путь к «Облакам»
Джанго Рейнхард – джазовый гитарист-виртуоз ромского происхождения. Один из создателей европейского джаза.
Джанго Рейнхардт
Настоящее имя Жан Ренарт.
Родился в 1910 году, когда его табор кочевал в Бельгии. Умер там же в Бельгии в 1953 году. Однако практически вся его творческая жизнь связана с Францией, и поэтому Джанго Рейнхардта небезосновательно считают частью французской культуры. И уже вместе с ней – мировой.
Он был не только несравненным исполнителем, но и композитором и оставил после себя множество записей и последователей.
Богема
Джанго Рейнхардт провёл детство в кочевьях и был, по словам очевидцев, в буквальном смысле достаточно дик для парижской интеллектуальной среды. Он не умел читать и писать, и друзья даже были вынуждены подделывали его автографы для поклонников. С дисциплиной у него тоже было не очень. Он мог, например, пропустить аншлаговый концерт, потому что душа позвала гулять по берегу моря.
И тем не менее, богема считала его своим. Ещё бы. Мы уже рассказывали в публикации Поэтика текста «Богемской рапсодии», что богема это и есть в дословном переводе «цыганщина». Как и о том, что цыгане считаются приносящими чудеса. А Джанго сам был чудом. В 18 лет он получил серьёзнейшую травму руки и мог бы навсегда потерять возможность заниматься музыкой. Но не сдался, разработал свой уникальный способ игры на гитаре и стал основоположником стиля «джипси джаз», цыганский свинг или джаз-мануш. Мануш – франкоязычные синти — западноевропейские цыгане.
Три судьбоносные встречи
Сколько замечательных талантов по всему свету сгинули в непризнании и неизвестности только потому, что им никто не помог показать себя людям! Джанго Рейнхардту в этом смысле повезло. Вначале его пригласил в качестве аккомпаниатора Жан Саблон — французский певец с мировым именем. Затем он встретился со скрипачом Стефаном Граппелли. Вместе они создали один из самых влиятельных европейских джазовых бэндов «Quintette Hot Club de France».
Название «Квинтет» получил в честь первого в Европе джазового клуба. Его генеральный секретарь Шарль Делоне стал организатором концертов и записей Джанго Рейнхардта, а также написал биографию музыканта. В ней Делоне дал базисные очертания жизни Джанго — детские путешествия в цыганских караванах, огонь, оставивший в то время уже виртуозного скрипача с изувеченной рукой, легендарный нрав и великодушие, а также собрал множество историй из его бурной жизни, например о том, как Джанго смог вырваться из тюремного заключения с помощью серенады, сыгранной полицейскому на гитаре.
Именно Шарль Делоне, один из самых авторитетных в мире джаза критиков и продюсеров, сделал Джанго общепризнанной звездой джаза.
Вторая мировая война
Во время войны Джанго активно концертировал в Париже и других городах Франции. Тут важно помнить, что это было время «цыганского геноцида», который устраивали нацисты. В этой связи показательна история о том, как считавшаяся «гениальной» любимица фюрера Лени Рифеншталь в 1940-1942 году снимала фильм «Долина». В качестве статистов по договору с СС ею были задействованы 120 заключённых цыган. Рифеншталь лично отбирала их в лагерях, не заплатила им за работу и ничего не сделала, зная о предстоящей депортации их в Освенцим, где они все погибли.
Однако Джанго до какого-то времени не трогали. Есть мнение, что музыканта негласно опекал друг Делоне и тоже мировой джазовый авторитет Дитрих Шульц-Кён, в то время бывший офицером люфтваффе.
Читайте об этом интереснейшем человеке и вообще об атмосфере того времени в нашей публикации Дитрих Шульц-Кён, или История одной фотографии
Гимн французского Сопротивления
Джаз — это музыка свободных людей. Шарль Делоне к тому же был активным участником Сопротивления. Hot Club de France – одним из центров подполья. Не удивительно, что музыка Рейнхардта пользовалась популярностью среди патриотически настроенных французов. А его джазовый шедевр «Облака» («Nuages»), записанный 1 октября 1940 года, стал одним из гимнов французского Сопротивления.
Наш партнёр: Студия гитарной аранжировки Guitarproduction Studio
P.S. «Облака» больше известны как инструментальная пьеса. Но есть и песня. Предлагаем вам её на десерт. Текст на французском написал в 1942 году поэт-песенник Жак Ларю (Jacques Larue), кстати, начавший свою карьеру с песни «Mon village au clair de lune» (Моя деревня в лунном свете), созданной совместно с композитором Жаном Лютесом для того же самого Жана Саблона.
Поёт Натали Доун Кнутсен и джаз-команда из Колифорнии «Pomplamoose»
(4 голос, оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
Джы и инструментальную точность, которыми я восхищался в классической музыке, но не мог найти в фольклоре.» Но путь к джазу у Джанго Рейнхарда вышел весьма непростым. Их встреча походила сперва на те случайные знакомства, которыми так полна бродячая жизнь. В 1931 г., стремясь уйти из-под ревнивой опеки своей цепкой мамаши, Джанго и его брат Жозеф уехали на Лазурное побережье Франции и перебивались там случайными заработками от музыки. Их приключения закончились в Тулоне в «Cafe des Lions», где их повстречал художник и фотограф Emile Savitry, и, впечатленный талантом двух бродячих гитаристов, пригласил пожить у него в доме. Здесь они и познакомились с первыми появившимися во Франции джазовыми записями. Для Джанго это был критический опыт, двойное откровение — открытие одновременно мира джаза и мира гаджесов (gadjes — цыганское название «нецыган», прим.перев.), обычно такого неприветливого к кочевому народу. Конечно, Рейнхард уже слышал к тому времени «синкопированные оркестры» двадцатых годов. Известно, что где-то около 1926 г. он приходил в кафе «Abbaye de Theleme» на площади Pigalle в Париже, чтобы послушать «Novelty Jazz Band» Billy Arnold’а. Он, очевидно, слышал и магическую игру тромбониста Leon Vauchant, легендарной фигуры из предыстории французского джаза (рассказывают, что, услышав его исполнение в «Boeuf sur le Toit» в 1924 г., М.Равель специально интересовался у музыканта «секретами спонтанной импровизации». Тромбонист ответил известному композитору, что его подход к джазу схож с игрой венгерских цыган и евреев из других центральноевропейских стран, использующих особые лады). Да и сам Джанго наверняка исполнял в то время на банджо популярные «американские песенки». Самая первая известная его запись — фокстрот Ma Reguliere с аккордеонистом Jean Vaissade. Однако, это еще не был джаз в подлинном смысле. Взрыв тромбона, пара брейков на тарелках и использование банджо — вот и все, что давало какие-либо основания говорить об этой музыке как о джазе. Между ней и музыкой Армстронга и Эллингтона была целая пропасть. Но еще до своего знакомства с джазом Рейнхард, будучи представителем цыганской музыкальной культуры, импровизационное начало которой отмечал еще Ф.Лист, уже играл импровизации. Джанго при этом был не одиноким «цыганским гитарным гением», но скорее, частью стиля. Такие исполнители, как Poulette Castro, Laro Castro, Matteo Garcia, Gusti Malha были своего рода цыганскими гитарными баронами уже в те времена, когда Джанго только начал играть на балах-musette и в парижских ресторанах и клубах. Malha играл с цыганским аккордеонистом Guerino и другими исполнителями, сочиняя и записывая такие классические вещи жанра musette, как «La Valse des Niglos,» или «The Waltz of the Hedgehogs» в английском варианте, названной в честь самого популярного блюда цыганской кухни. У этих «музыкальных баронов», а также исполнителей на бандурине (испанской мандолине), баджо — лютне и гитаре, Рейнхард позаимствовал не только идеи и дух, но и технику игры плектром.
Джанго был 21 год, когда Лео Арно, он же Лео Вошан, навсегда покинул Францию ради успешной карьеры в США. Да, Рейнхардт вполне мог слышать его вживую.
Некоторые гурманы от музыки усматривали за изощренной виртуозностью гитары и скромным обаянием скрипки отсутствие в Квинтете собственного подлинно джазового начала. Этот предрассудок коренится в представлении, что главным в стиле группы была блестящая техника исполнения. Его распространению немало способствовали гитаристы-последователи Рейнхарда, воспринимавшие его в первую очередь как виртуоза-инструменталиста. Этот стереотип свидетельствует о поверхностном понимании таланта Джанго. Здесь следует сказать несколько слов об особом вкладе Грапелли в развитие Квинтета. Одна из его самых больших заслуг в этом смысле состоит в том, что благодаря своему врожденному вкусу и тонкости музыкального дара он стал надежным заслоном на пути фольклоризации группы. Его волшебная скрипка никогда не ставила под сомнение глубоко джазовые основы Квинтета. Не следует забывать, что успех ставшего знаменитым сочетания струнных в Квинтете был обретен благодаря идеальному соединению весьма разных, подчас диаметрально противоположных музыкальных темпераментов, когда целое оказалось большим, чем образующие его части. Тонкий баланс был бы немедленно нарушен, вздумай один из солистов по каким-либо соображениям стилистически отклониться от этой основы. Весьма вероятно, что именно выразительность и энергичность Джанго не позволяли игре Грапелли превратиться в нечто легкое и бесплотно-привлекательное; при этом Грапелли, в свою очередь, был для Джанго своего рода якорем, прочно удерживавшим его в джазовой твердыне, а заодно и в непонятном и чужом мире гаджесов . Джанго очень легко мог бы промотать свой талант в псевдо-цыганских, полуфольклорных-полуджазовых выступлениях. Однако Великий Мануш на протяжении всей своей карьеры совершенствовал и дисциплинировал свой подход к музыке, и он до сих пор продолжает удивлять тех, кто видел в Рейнхарде только ящик с музыкальными трюками. Именно эта преданность музыке удерживала его в джазе — цыганском по своей сути, но безупречном по вкусу. Если бы его партнер был цыганом, как и он, из того же социального, культурного и музыкального круга, Джанго легко мог бы поддаться искушению показной виртуозности, пуститься во все тяжкие беспутной жизни бродячего артиста, и как результат — бесследно раствориться среди других таких же талантливых, но никому неизвестных сынов цыганского племени.
Мир мог бы никогда не услышать о квинтете Рейнхарда и Грапелли, если бы организаторы Hot Club не узнали о происходящем и не взялись за продвижение «джаза без ударных и труб». Но и тогда все развивалось не просто. В сентябре 1934 г. были организованы пробные выступления во «Florence», с последующей записью для компании Odeon. Однако в компании сначала решили не выпускать записанное под названием «Delaunay’s Jazz Quintet», найдя эту группу «слишком современной, и не вняв предложению Рейнхарда добавить вокала для того чтобы сделать запись «более коммерческой». Это решение было серьезным разочарованием для музыкантов, однако Pierre Nourry более чем кто-либо другой был решительно настроен добиваться продвижения «нового горячего звучания джаза» — именно так группа была представлена на плакатах, извещавших о знаменитом концерте в Ecole Normale de Musique 2 декабря 1934 г., концерте, который и ознаменовал рождение Quintette du Hot Club de France и стал отсчетом их восхождения по лестнице славы и успеха. Тогдашние слушатели, весьма настороженно встретившие «шумный джаз», сразу были очарованы «новой музыкой». Отдельные сомневающиеся, вроде John Hammond, сперва назвали их звук «слишком цыганским», а Джанго окрестили не иначе как «клоун с мандолиной», но вскоре и они присоединились к всеобщему восхищению. Тем не менее, поначалу Рейнхарду и Грапелли не удавалось играть живьем «свою» музыку. «В свое время, вспоминал Грапелли, я пытался работать со всеми возможными аудиториями. И даже вместе с Джанго мы вынуждены были играть темы, не имевшие ничего общего с джазом». Хозяева ресторанов и клубов, где они выступали, и их богатые клиенты видели в Грапелли лишь блестящего салонного исполнителя, а в Джанго — удивительного виртуоза, «Листа гитары», по выражению одного из журналистов того времени.