Нина Мамедова (В. Шекспир) Ральф и Колька.
Ральф проснулся от холода. Сад был залит туманом. Деревьев не было видно. На земле, на жухлой траве, на сломанных стеблях растений серебрились прозрачные капли росы. Ральф стоял в молочном мареве, всматриваясь и вслушиваясь в тот край земли, за которым была пугающая пустота. Он пошел в дальний угол сада, и, сделав свое утреннее дело, вернулся назад. Где-то недалеко по очереди кукарекали петухи.
Вокруг становилось яснее: дальше было видно землю с кое-где валявшимися мелкой бессортицей яблоками, кряжестые стволы старых яблонь росли из земли и пропадали в молочной бесконечности.
Ральф снова лег.
Проснулся он, когда где-то рядом со стуком упало яблоко. На низком, почти у самой земли, тонком стебельке, неподвижно висела малюсенькая божья коровка с двумя точками на оранжевой спинке и маленьким хвостиком из сложенных крылец под панцырем. Ральф хотел ее потрогать, но красоту защищал терпкий горький запах, и он прошел мимо.
У забора росли кусты малины. Осыпавшиеся последние красные ягоды лежали на земле. Теплело. Он сел, и щурясь на яркий свет расцветающего утра, всматривался в раскрывшиеся привычные дали оврагов, разноцветные поля. Поскрипывали калитки, двери, визжали поросята в сарае, корова мычала в хлеву, и слышен был звон струи о ведро, теплый, ласковый запах молока разливался по саду и манил. Ральф побежал, но так и остановился, словно вкопанный и смотрел в сторону, откуда шел запах.
Послышался шум и шорох колес. Ральф рванул к штакетнику. В калитку вошел человек.
-Ральф, — ласково и негромко назвал его человек, — Ральфик мой. Постой, дорогой, смирно. Молчи! Постой! Вот так, Ральфик, вот так. Стой, тебе говорят! Стой смирно! Стой!
Пух.
Глухо раздался выстрел. Ральф залился в голос и побежал к забору, натягивая изо всей силы цепь.
Пух.
Последовал второй.
Ральф, высоко подпрыгнув, завертелся волчком, завизжал, пытаясь ухватить себя за бок, не удержал равновесия и упал подле забора. Задние ноги его дрожали, он мотал головой, как будто с чем-то не соглашаясь.
Человек подошел и выстрелил ему в голову.
Ральф замер. Густая, рыжая с черным и желтым шерсть дыбом стояла на нем, вместо глаза была заполняющаяся черной кровью дыра.
— О-ох! — человек присел на корточки и рассматривал шерсть, подмоченную снизу кровью, перепачканную мокрой землей и ягодами малины.
— Ты защем это сделал? — услышал Колька и поднял голову. За штакетником стояла хозяйка — тетка жены, старая, в красном шерстяном платке, криво повязанном под подбородком, в накинутым на плечи выцветшем ватнике. В руке она держала миску, из которой шел пар.
-Ты меня напугала.
-Тьфу! Щаво ты наделал, дуращок ты этакий? Защем ты яво убил? Шо он табе, мешал?
— Я ж на шапку, теть Дусь.
-У тя- ж денег- куры не клюють, а ты собаку…
-Ды-к шерсть у нее хороша. Ты ж еще прошлый раз мне ее показывала. Ну ладно, не говори никому. Слышишь? Я ж на шапку…
-Тьфу, — тетка выбросила из миски на землю и пошла прочь, в дом.
Перейти к голосованию
Читать другие миниатюры, участвующие в конкурсе «Колибри»
(оценок ещё нет)
Загрузка...
Где-то была у меня зарисовка на эту тему, но правда.
Искал − не нашел. Наверное, погибла со старым компьютером. В нем много чего погибло.
Мне позарез рукавицы нужны были. Зимой столбик ниже пятидесяти опускался. До ближайшего магазина − 110 + 325 = 435 км. Да и не купишь настоящих рукавиц в магазине, самому шить надо.
Убил.
Вы уберите два выстрела. Одного третьего в голову − он же первый − достаточно.
Не стал бы Колька шкуру портить − в бок стрелять. Тем более, как его потом чисто ошкурить, если внутри пули погуляли?
Вот такой вот цинизм получился. Виноват.
…и у меня есть. Только там крупный пёс-лайка- был слишком добрым, ни на кого не лаял на охоте игрался с добычей, а потом отпускал. Хозяин застрелил.Народ суровый. Лишний рот в селе-это повод… Ну, не у всех, конечно
Это быль. О количестве выстрелов не знаю. Необходимости не было — не север. Возмутила бессмысленность и зависть иметь то, что у есть у других. Хотелось оставить Кольку без добычи.