Раздумья о спорном

− Если бы Адам был жив, он бы за кого был – за россиян или за украинцев?

− Он бы их не понял. Жили себе люди в своих домах, ходили на свои работы, никто никого не прогонял, не завоевывал, потом наговорили друг другу разного, надписи поменяли и на тебе – война. Смотрели бы поменьше телевизор, так может и не забыли бы пословицу: «Хоть горшком назови, только в печь не ставь». Нет, Адам бы россиян с украинцами не понял. Другое дело — филистимляне с евреями.

Евгений Фулеров− А у них что?

− Историки пишут о набегах, но, думаю, дело в Самсоне. У него натура была, как у Мити Карамазова плюс чудовищная сила. Куда там Гераклу с Ахиллом?! Ладно бы только львам пасти рвал, а то ведь буянил, как хотел. Однажды ослиной челюстью тысячу филистимлян прибил. Все из-за женщин. На своих не смотрел, гулял только с филистимлянками. А тех, бедных, терзали противоречивые чувства – патриотизм и любовь. Когда патриотизм брал верх, Самсон начинал крушить их соотечественников. К нему уже свои евреи с мольбой пришли, дескать, давай мы тебя в плен сдадим, воевать сил никаких. Он им отвечает, сдавайте. Сдали на свою голову.

Самсон и смерть себе устроил такую, за какую в войнах последующих тысячелетий звание Героя давали. Говорит, умри душа моя с филистимлянами! Обрушил дворец на себя и на весь народ. В Книге Судей об этом событии написано: «И было умерших более, нежели сколько умертвил он в жизни своей».

− Жаль…Такая силища и вся на порухи через женщин излилась.

− Вот-вот! Сила похоти посильнее мощи любого воинского подвига будет. На своих жениться надо и со страстями бороться.

Войну Украины с Российской Федерацией самсоновские причины не объясняют. И жители обеих стран давно переженились, и герои у них общие. Если бы, например, Соловей-разбойник был из Российской Федерации, а Илья Муромец из Украины или наоборот, то хоть зацепка появилась бы. Но ой, ты, гой, еси, Илльюшка и Соловейко – из одной волости.

− А чем с филистимлянами окончилось?

− Давид их усмирил вконец. А во времена Александра Македонского исчезли, как народность.

− Откуда вообще взялись народности? Россияне с украинцами, например? Адам же еврей?

− Ты что? Адам – украинец. Да, ладно… тогда национальностей не было. Один народ был – люди. Первый еврей только через две тысячи лет родился, во времена Вавилонской башни. Аврам его имя.

От Адама до Ноя и потопа, от потопа до башни все были одним народом. А когда башню строили, Господь смешал их языки так, что перестали понимать друг друга, бросили строительство и разбрелись кто куда. Потомки Сима остались в Азии, потомки Иафета ушли в Европу, потомки Хама – в Африку. Это – сыновья Ноя. Постепенно забыли свое родство, стали самостоятельными народами со своими языками.

− За что Господь их так?

− Чтобы зло не погубило людей окончательно. Они уже до башни в распрях увязли. Мало им было потопа. Собственно, идея башни стала следствием их неправд и тщеславия. Хам в этом деле особенно постарался.

− Значит, мы — потомки Иафета.

− Если у тебя европейский паспорт, то ты – да. А я со своей потертой книжицей – симовский.

− Разве у нас – братьев могут быть разные предки?

− Еще и как! Да что там братья?! С одним человеком от излишних эмоций порой такое бывает, что диву даешься. Начинает думать, что происходящее с ним происходит не с ним, память теряет, мимоговорит, сам у себя деньги крадет. Бормочет: я – это не я, я – не он, а он – это я. Шаманизм какой-то. И с народами такое бывает. Но личность ведь легко идентифицировать. Когда рожден, где, кем и все станет ясно.

Россияне говорят, мы рождены князем Владимиром в 988 году, в Киеве, схватки начались в Крыму.

Украинцы говорят, мы рождены князем Владимиром в 988 году, в Киеве, схватки начались в Крыму – Так тоже были россияне? – Не-е, то были мы – А россияне где? – А их не было, мы и сейчас в Киеве живем – А в Крыму кто живет? – Тоже мы… но не мы.

Россияне говорят: Нет, нет, то мы были, а украинцев не было. Из Киева мы ушли, а в Крыму живем – Вы живете в Крыму? – Да мы… но не мы.

Известное дело – крыша поехала — диссоциативное расстройство идентичности народа, сокращенно «дрин» – старое слово, это когда крыша на дворе.

− У россиян и украинцев языки разные, так что с идентичностью проблема.

− No problem, как говорят носители аналитических языков. У них один и тот же язык – славянский, хотя они его забыли. Для чего нужен язык? О погоде поговорить, сельскохозяйственные и охотничьи планы наметить, с соседями поругаться, послов послать, пленных обменять, дань назначить. Для зачатия детей и дележа добычи и жестов хватит. Однако если бы этим все ограничивалось, то не поехали бы наши предки в Византию за учителем, который бы им истину открыл на их родном языке. Вопрос о смысле жизни тревожил людей во все времена. Троицу Единосущную и Нераздельную они тогда не знали, но Она все равно в них была. Отсюда и поиски. Привязки религиозных исканий к политической обстановке, как-то: хотели избавиться от чьей-то зависимости или найти новую защиту тоже были. Какой фактор сильнее − онтологический или практический? У разных народов по-разному.

Константинополь послал им греков Кирилла и Мефодия, а, может, и не греков, в той Византии кого только намешано не было. Кирилл и Мефодий создали славянскую азбуку, перевели на нее Евангелие, Апостол, Псалтырь, Октоих. Причем, не ездили по всем Болгариям, Чехиям, Польшам и не вручали каждому его особенную азбуку. Приехали на середину Дуная и выдали один пакет документов на всех. Все разумеют и все довольны. Это было самое светозарное событие в истории потомков Сима и Иафета. Ярче до второго пришествия уже не будет. 863 год! Если проживем еще 46 лет, обязательно отпразднуем 1200-летие.

− С грамотой вскачь, без грамоты плачь. Важное событие, но важных событий и кроме этого было предостаточно.

− Не скажи. Благодаря тому, что оно произошло, открылась тайна главного предназначения любого языка − познание Истины и беседа с Богом.

− А обычное общение?

− Обычное общение – что суп хлебать, что слова болтать. Пообщайся с культурными людьми, послушай про «брэнд», «драйв», «креатив». Их слова вообще к языку не относятся. Какой-то шрифт Брайля для плохо думающих людей.

− А «диссоциати́вный» относится?

− «Диссоциати́вный» относится. Это профессиональный язык ученых, без него не овладеешь знаниями. У математиков – свой язык, у физиков – свой, у врачей – свой. Спутаешь аппендикс с аппендицитом, удалишь, и бедный ребенок после этого затормозит в развитии, родного языка не сможет освоить, будет всю жизнь шопинговать и имиджи мэйнстримить.

Не зря святые Кирилл и Мефодий почитаются, как равноапостольные.

Увы, солнце правды воссияло над славянами не навсегда. Не уберегли богатство, злато на черепки променяли, начали строить свою Вавилонскую башню − переводить церковные книги на местные языки. Скольких бы войн можно было избежать, не сделай они этого!

− Так это же с благой целью делалось, чтобы люди лучше понимали написанное. Что же тут непозволительного?

− «Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но не все назидает», − апостольские слова. Духовные последствия такого перехода печальны. Язык, полученный от святых отец наших, учителей Словенских – священный. В свое время книги писались на греческом при содействии Святаго Духа. Нет сомнений, что Кирилл с Мефодием тоже были руководимы Святым Духом. За год создать азбуку с учетом местных славянских звуков и перевести основные книги с точностью, которой современные лингвисты не перестают удивляться – под силу ли такое человекам без Божьей помощи?

Священный язык предназначен для высшей цели – прославления Бога и общения с Ним. В быту он не употреблялся, и никогда нигде не был разговорным. С другой стороны, и обыденный язык не может осилить назначение священного языка. Перевод церковных книг – это отдаление от Бога.

Что до непонятности, то она преодолевается пособиями и толкованиями. Сейчас их предостаточно. К человеку, читающему и молящемуся, понимание придет. Господь не оставит ищущего и вразумит его. Для наших предков во все века церковнославянские тексты были такими же сложными, как и для нас сейчас. Но они не дрогнули.

Однажды наблюдал, как женщина в пасмурный день открыла полностью окно в маршрутке. Ее попросили слегка прикрыть, но она отказалась, сказала: «Мне так лучше». Переведите мне Евангелие, сделайте мне лучше. Типичное требование людей, преодолевших путь «из грязи в князи». Тот, кто не захочет читать на церковнославянском, не будет читать ни на каком. Попробует и забросит. Либо прочтет как художественную литературу, язык перевода тому способствует.

Любой светский перевод, даже на вполне сформированный литературный язык − обрубок. Что тогда говорить о возможных переводах на дикие, непрерывно меняющиеся языки? Христианские миссионеры в пропагандистских целях могут и до этого додуматься. Комиксы они давно освоили. Иной раз такого наговорят из телевизора, что вообще не поймешь, о какой религии речь.

Молодежь интересуют их в первую очередь. А эта публика наиболее подвержена стадным инстинктам. Протест – обязательно, наколка – обязательно, дырка – обязательно, разговор − на сленге.

Начнет прогрессивный пастор переводить притчу о богатом юноше − «Слышавше же ученицы его, дивляхуся зело, глаголюще: кто убо можетъ спасенъ быти?» − «Услышав это, ученики Его весьма изумились и сказали: так кто же может спастись?» − «Як учні ж Його це зачули, здивувалися дуже й сказали: Хто ж тоді може спастися?» − и задумается пастор, как юному и продвинутому такое донести, чтобы в евошной в голове «кучеряво» было и «адекватос» произошел. «Чайники развесили уши, но не вдуплились, прикол был жесть – кто же отмажется?». Смысл предложения ни один писатель 19 века не поймет. Хотя они прекрасно понимали все написанное в предыдущие столетия.

Популяризация священного писания – первейший способ его уничтожения.

Впрочем, пусть сколько угодно переводят, лишь бы Святый Дух не оставил их. Без Него не все переводимо. Церковнославянское «у Него же несть пременения, или преложения осенение» на русский перевели как «у Которого нет изменения и ни тени перемены». На украинский – «в Якому немає ані тіні зміни або перетворення».

Русский перевод не точен. Украинский − скорее всего перевод с русского с его неточностями. Богословы, хорошо знающие греческий, поясняют, что словами «преложения осенение» переданы греческие слова, означающее тень, которую образуют все предметы, когда они освещены солнцем. Одна сторона освещена, другая – нет. А вот свет Божества освещает все одинаково и тени не оставляет.

Есть еще сакральная сторона языка, лучше сказать − эмоциональная, поскольку Господь пришел к простым людям и говорил на понятном языке. Адмирал Александр Семенович Шишков был замечательным литературоведом. Вот его пример:

Когда я слышу: «Се, Жених грядет в полунощи», – то я вижу Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа; когда же я слышу: «Вон жених идёт в полночь», – то я никакого Христа тут не вижу.

− С Богом − на церковнославянском, а о Боге между собой на каком языке говорить, если церковнославянский не разговорный?

− На литературном.

− А что такое литературный язык?

− Вот ты стоишь в страхе перед вражеским племенем и слушаешь, как они обсуждают твое будущее – сварить тебя сегодня или завялить на зиму. В этот момент в тебе и начинает пробуждаться литературный язык. Необходимо тактично, ясно и убедительно донести до вождей мысль о том, что есть более разумные варианты твоего применения.

Литературный язык – это всегда страх. Страх за безответственность перед словом. Церковнославянский язык – самый что ни наесть литературный: «Друзи мои и искреннии мои прямо мне приближишася и сташа, и ближнии мои отдалече мене сташа и нуждахуся ищущии душу мою, и ищущии злая мне глаголаху суетная и льстивным весь день поучахуся. Аз же яко глух не слышах и яко нем не отверзаяй уст своих».

Национальные языки славянских писателей и поэтов литературные в той степени, в которой они связаны с корнями Божественного языка Кирилла и Мефодия. Это прожектор, освещающий путь многообразию национальных языков. Действуют те же правила, что и в молитве. Можно молиться по стандартному молитвослову, и это правильно. Можно молиться своими словами, и это тоже правильно. Но молитвослов нужен обязательно, потому что является образцом того, как и о чем надо молиться. Мало ли, что у тебя неприятности на работе? Нельзя молиться о том, чтобы начальника машина переехала.

Труд писателя – это молитва словами своего народа. Многих слов нет в церковнославянском языке. И напротив – церковнославянским «стрелы унзоша» писатель в своих сочинениях не воспользуется. Но это не важно. Важна иерархия смысловых и языковых ценностей, пропорции главного и второстепенного. И страх! Можно сказать – ответственность. Этому и научает священный язык.

За последний век страх исчез. На свет из языковых чуланов и темных вертепов сознания выползло такое бесстыдство, что нет желания примеры приводить. Да что их приводить? Современная речь и литература и есть тому пример.

− Из-за твоего страха мы в техническом развитии от всей Европы отстали. Одно утешение — разговоры о непостижимости русской души и феномене нашей литературы 19 века.

− Так и хорошо, что отстали! Нам посчастливилось 800 лет находиться поодаль исторического развития Европы. Господь уберег нас от контузии Возрождением и от удара обухом Реформации. Пока в Европе постигали науки и делали открытия, мы молились на церковнославянском языке и созидали духовный мир настоящего и будущего. По крайней мере, у многих из нас до сих пор есть совесть. У европейцев она заменена правами и законами.

В Европе шло непрерывное развитие языков, наши языки заморозились на века. Тоже хорошо! Это препятствовало разобщению народа и потери священного слова. Мы понимали друг друга через столетия и обширные пространства. В наших душах сохранились подлинно христианские ценности – безразличие к материальным излишествам и алкание правды. Запад искал, что поесть, во что одеться, а Царство небесное приложится. Мы искали Царства небесного, надеясь, что остальное приложится. Европейцы – как недоношенный ребенок. Ему бы еще в духовной утробе созревать, а он уже побежал природу покорять.

«Всем время и время всяцей вещи под небесем: время раждати и время умирати, время садити и время исторгати сажденое», − Экклезиаст.

Божьим промыслом в 19 веке вызрело рождение нашего светского литературного слова. Совершенно очевидно, что это было слово человека к Небу. Другим оно и быть не могло, поскольку вызрело на древе неискаженного священного славянского языка. Вот и весь феномен.

«Брожу ли я вдоль улиц шумных,

Вхожу ль во многолюдный храм,

Сижу ль меж юношей безумных,

Я придаюсь моим мечтам.

Я говорю: промчатся годы,

И сколько здесь ни видно нас,

Мы все взойдем под вечны своды –

И чей-нибудь уж близок час».

Александр Сергеевич.

Создать национальный литературный язык − не баню срубить. Процесс длительный. Много зиждителей заложили многоценные камни своих поэтических и прозаических талантов в здание литературного языка. Но камень Александра Сергеевича – это тот, о котором сказано «сей бысть во главу угла».

Думи мої, думи мої,

Лихо мені з вами!

Нащо стали на папері

Сумними рядами?..

Чом вас вітер не розвіяв

В степу, як пилину?

Чом вас лихо не приспало,

Як свою дитину?

Тарас Григорьевич.

Не знаю, какое место в его душе занимал Бог, да этого и никто знать не может, слишком личное. В своих стихах он порой гневался на Творца чуть ли не до отречения, но чего только не сморозишь в пылу сердечных переживаний? Господь ему судья, не мы. Святым, конечно, не был, но томление об истине веет из многих его виршей. Музыкальностью формы он, пожалуй, как никто другой ближе к псалмам Давида.

Говоря об Александре Сергеевиче и Тарасе Григорьевиче, можно ли задаваться вопросом – кто лучше? Разве для отца и матери не все дети одинаково любимы? А они – дети одних родителей. А мы – их дети.

− Хорошо ты нас нахвалил. Так это или не так, но все в прошлом. Сейчас весь лоб в испарине от погони за Европой. Они нас брать не хотят, а мы их упрашиваем: «Возьмите и нас! Возьмите и нас! Вместе с собой! В бездну!». Ради чего тогда было тысячу лет упираться?

− Во-первых. Если бы мы жили благополучно и самодостаточно, то не было бы необходимости во втором пришествии Христа. А во-вторых, кто упрашивает? Россияне с украинцами упрашивают. Русские об этом не просят.

− Разве россияне и русские − разные люди?

− Разные. Если «никогда не делал ничего доброго», то это россиянин. Если «ніколи нічого доброго не вчинив», то это украинец. А вот если «николиже сотворих благое», то это русский. У россиян есть Российская Федерация, у украинцев – Украина, у русских только жилье в Российской Федерации или на Украине. Русских не любят. Во всем мире не любят. Кому нужны носители священного славянского языка и духовного мира предков?

Россияне изживают русских своими ложными культурными ценностями, насаждая их через шоу, фильмы, журналы, выставки… Гнобят олигархическим устройством общества (Рука так и тянется полистать старый томик Карла Маркса). Подрывают изнутри официальной приверженностью православию. Хочешь служебного повышения, рядись в православного, ходи по храмам, ставь свечки. Начальники сплошь и рядом ходят под объективами телекамер в таких нарядах, не являясь по сути русскими людьми. Предки их, может, и были русскими, а они − жертвы декабрьского бунта 1824 года и грабительского урагана 1917. Винегрет Робеспьера, Чичикова и Тартюфа. В одной руке – Евангелие, в другой – Конституция. Красота!

В таких условиях русскому человеку, стремящемуся хоть как-то приблизить свою жизнь к учению Спасителя, «сердце чисто созиждить и дух прав обновить», остается петь «Блаженны», терпеть, уповать и нести свой крест, о чем писал псалмопевец Давид: «И на людех Твоих благословение Твое».

На Украине ситуация несколько лучше. Здесь созданы благоприятные условия для того, чтобы русский человек выкристаллизовался и осознал себя. Атмосфера отдаленно напоминает первые три века от Рождества Христова: «Вы – христианин? Очень хорошо! Пожалуйте в клеточку, львы вас заждались. Вы – русский? Очень хорошо! Будьте добры – на вокзал, не забудьте чемоданчик».

От словосочетания «русский мир» у некоторых начинаются конвульсии. Они взбудоражено мыслят геополитическими категориями. Им и в голову не придет, что мир может означать покой сердца в Боге. С кириллицей борются изо всех сил. Упразднили ее. Создали свою церковь, перевели священные и богослужебные тексты на национальный язык. Какой дух содействовал переводу – не знаю.

Церковь получилась специфическая, даже протестанты могут позавидовать. Ее глава не Христос, а Украина. Им дела нет до того, за что распяли Христа. Распяли-то его в озлоблении на то, что патриотом не был. Он со своими невероятными чудотворными способностями вместо того, чтобы освободить родной еврейский народ от римского ига, проповедовал покаяние, смирение, нищету. Ходил со своими неграмотными оборванными учениками по разным захолустьям. Колосья пшеницы на полях срывали, в руках растирали, чтобы хоть как-то голод утолить.

Европейская ювенальная юстиция – легковесный грузик по сравнению с гирей, выпущенной на Украине. Здесь решили не выборочно, а поголовно отобрать русских детей. Изрядно пострадав в свое время от турок, украинцы, тем не менее, переняли их опыт в подготовке янычар – основы войска Османской империи. Турки забирали у порабощенных христиан детей, воспитывали их в исламских традициях и получали янычар – преданных рабов султана. На Украине решили образовывать всех детей, живущих на ее территории, только на украинском языке.

Без ученья как жить? Русские папа и мама на работе, хочешь – не хочешь ребенка в школу отдавать надо. А поскольку христианин должен учиться прилежно, результат можно предвидеть. Сын не будет знать языка, на котором думал его отец, дочь не будет знать языка, на котором мечтала ее мать. Уже сейчас трудно найти отрока, который умеет писать слово «тёмный». Вместо «ё» пишут «ьо», вместо «ы» — «и». «Тьомний бор не шумит, соловей не поет».

Под таким натиском плевелы хорошо собираются в снопы для сжигания, а пшеница остается в житнице. Матфей тому свидетель. Многие на Украине, говорившие, мы – русские, не долго думая, отреклись от Кирилла и Мефодия, и проворно заговорили на западном диалекте украинского языка. На каком же еще, как не на западном? Поближе к своим. Другие начали осмотрительно использовать два языка. Говорят: «Какое счастье, что мы можем говорить на двух языках!» Да что уж мелочиться, добавьте греческий, латынь, арамейский, тройку европейских языков и счастья будет в четыре раза больше. Речь не об уровне образованности, а об анатомическом устройстве человека. Сердце – одно, почек – две, зубов – по-разному. А душ сколько? Одна, две, восемь?

Людей, для которых русский и украинский одинаково родные − тысячи, миллионы, не знаю, очень много. И душа у них одна − церковнославянская. Хотя они сами могут об этом не думать и не догадываться. Такие люди не будут говорить о двухязыковом счастье. Для них это так же естественно, как времена года. Лукавить начинают те, которые ради выгоды, не сомневаясь, обменяют отца на отчима, а мать на мачеху.

Противостояние украинского и русского языков – один из фронтов все той же войны. Оба литературных языка – плодородные ветви общего церковнославянского древа. Росли, цвели и знать не знали, что воевать придется. Заставили. Для человека язык – это его отечество. О плюрализме, полиморфии, диверсификации хорошо говорить в бесконфликтные времена. А когда отечество в опасности, надо четко определяться – туда или сюда. Либо в лохмотьях по полям бродить и зерна собирать, либо мчаться по автобану с выбоинами за свободомыслящей Европой. Кто знает гольдский язык? Никто. От него ничего не осталось, кроме воспоминаний о том, что Дерсу Узала был гольдом. Любая глобализация − ножевая рана в национальную душу.

− Увесистый помпезный монолог. Скажи-ка лучше откровенно. Как думаешь, когда окончится война? Стихосложение случайно. Я в прозе задаю вопрос.

− Чего не вем, того не вем. Война началась «вдруг». Ни россияне, ни украинцы не ожидали такого горя. Вывод прост. Ее начало обусловлено нажатием кнопки «Ату». Не знаю, кем и где нажата эта кнопка, но очевидно она находится за пределами Украины и Российской федерации. Поскольку Афина мобилизована в приказном порядке, то нажатием кнопки «Стоп», она будет незамедлительно демобилизована, война окончится за один день.

Но тот, кто может нажать кнопку «Стоп», ее не нажмет. Незачем. Славяне должны самоуничтожиться. Жаль, что Кирилл и Мефодий не убили друг друга. Может, россияне и украинцы исправят оплошность? Но они не убьют друг друга. Русские, молящиеся Богу на священном языке, не дадут. Духовная сила для разрушения вражьих козней у них есть. Светской силы для разрушения политических властей у них нет. Поэтому война затянулась. Уже сравнима по срокам с Великой Отечественной. Войны ни с того сего не происходят. Эта попущена за беспамятство и отступничество от наследия прадедов.

«Кто есть человек хотяй живот, любяй дни видети благи? Удержи язык твой от зла, и устне твои, еже не глаголати льсти. Уклонися от зла и сотвори благо. Взыщи мира, и пожени и».

 

1 балл2 балла3 балла4 балла5 баллов (11 голос, оценка: 4,27 из 5)
Загрузка...

Читайте ещё по теме:


комментария 2

  1. Анна Кожевникова:

    Женя спасибо за глубину твоих размышлений. Твое эссе миссионерское. Ты пытаешься объяснить необходимость веры в Бога, необходимость Богоискательства. Эта проблема всегда была самой актуальной для человечества. Тем более, накануне или во время таких катастроф как война, несущих смерть и страдание. Ты прав в том, что точка опоры в понимании ужаса, который происходит сейчас находится в духовном измерении. И без религиозного отношения к нему разобраться невозможно. В твоем мировоззрении все смыслы определены четко и ясно. Однако не всем понятно, что приход Христа, как воплощение Бога на земле связан с тем, чтобы научить людей правильному пониманию смысла их жизни и правильному восприятию смерти («смерть, где твое жало?»), т.е. соединить жизнь и смерть не только понятием, но и сущностью СПАСЕНИЯ. Как жутко думать, что человеческая жизнь здесь на земле ничего не стоит, что человека можно использовать в эгоистических тщеславных, меркантильных, политических целях, что наша жизнь благословенна только для Бога, что Любовь как духовная сущность, данная во Христе – в Боге в своем совершенстве, для нас в XXI веке очень уж интенсивно перестала быть основополагающим смыслом нашего социума и бытия. Ты в своей неповторимой манере хотел сказать, что в церковнославянском языке, как в живом источнике этот принцип любви живет как энергетическое наполнение, как данность Святого духа, способная воздействовать на все живое своей благодатью и преобразовывать и человека и природу. Но ведь, чтобы начать принимать лекарство, надо поверить в его исцеляющую силу. Ведь и апостолам не сразу открылся смысл Слов Бога. Читая твою статью, я вспомнила другой текст – Олега Петренко, опубликованный в журнале «По ком звонит колокол»: «Размышления физика о тайне творения вселенной». Петренко, как верующий человек, пытается осмыслить научные данные, свидетельствующие о Творце. Слава Богу, ты не нуждаешься в доказательствах и может быть отнесешься скептически к размышлениям ученого… Но, вместе с тем, язык науки тоже интересен и пусть не покажется тебе кощунственным факт обращения к нему. Вот некоторые из его мыслей. Он пишет о понимании того, что значат слова Священного Писания, что Бог сотворил все из ничего. Это утверждение исходит из того, что материя это, скорее всего, крохотные островки субстанции в океане пустоты, нежели твердое вещество, воспринимаемое нашими органами чувств. Т.е. «атомное ядро занимает одну триллионную часть всего атомного объема». Т.е. «природу элементарных частиц следует рассматривать в качестве эфемерных сгустков энергии, которые сочетают корпускулярные и волновые свойства». С точки зрения современной физики «статусом реальности обладает лишь некоторая совокупность частиц, рассматриваемая как энергетическая среда, ни одна часть из которой не обладает полной независимостью от всего остального». Т.е. «Мир задуман и создан как единый гигантский пестрый ковер, каждая из «ворсинок» которого не существует отдельно от всего целого, но имеет смысл лишь будучи вплетенной в его ткань, в рамках всеобъемлющего бытия». Он пишет о том, что само устройство человеческого организма достойно восхищения, что «Мир не только сотворен, но и содержится Словом Божиим, поэтому печать Божественной красоты неотъемлема от него. Особым образом она касается человека. Как цветы украшают любое растение, так и человечество по Божественному замыслу увенчивает все древо мироздания. Между этими «цветами» и всеми остальными частями строения Вселенной существует очень строгая, жесткая зависимость, нашедшая в науке название «антропного» принципа. Этот принцип гласит, что Вселенная приспособлена для существования жизни и что как законы физики, так и начальные параметры подобраны таким образом, чтобы гарантировать ее появление». И самое главное в замысле Бога это то, что во взаимоотношениях разных частей мироздания угадывается фундаментальное начало: принцип жертвенной любви. Петренко пишет: «Само сотворение мира явилось щедрым, бескорыстным даром, в каком-то смысле даже жертвой со стороны Создателя, ибо Он не требует служения рук человеческих, как бы имеющий в чем-либо нужду, Сам дая всему жизнь и дыхание, и все». Деяния 17/25. Он пишет, что это движение любви осуществляется от неорганического мира к растительному. Последний жертвует собой ради мира животного. Дальше все служит человеку, как «мать, носящая во чреве ребенка» и питающего его собой. И последнее: жертва на Голгофе, которую принес сам Бог, что спасти человека для вечной жизни. «Представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения вашего» (Рим., 121). Круг замкнулся. И как он прав, когда говорит о том, что «до тех пор пока люди стремятся исполнять заповеди любви к Богу и своему ближнему, оправдано их существование, и человеческая жизнь имеет свою цель и смысл».
    А потому Женя, спасибо тебе огромное за твою любовь к Святому Писанию. Дай Бог нам найти силы для преодоления зла.

  2. Борис:

    Великолепно!

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован.


4 + 6 =