Владимир Кадяев (Белый). Сладостный капкан

Так уж устроен мир: без надувательства – никуда. А начинается всё с пелёнок.

Малыш припал к материнской груди и, знай себе, посапывает в обе дырочки. Но едва его отрывают от законного удовольствия, учиняет такой скандал, что приходится спешно вернуть ему эту радость либо подменить «пустышкой». Поначалу кроха морщится, хнычет, но со временем свыкается с первым в его жизни обманом как с неизбежностью: плачь не плачь, иного не будет.

Ну а дальше – по нарастающей.

Ложь во спасение – тот же обман, но только в бархатной упаковке, – чередуясь с откровенным надувательством сверстников, взрослых дядей и тётей, сопровождают его в детские и отроческие годы. А ближе к юности и сам овладевает искусством лукавить, говорить не всю правду, полуправду или уж попросту врать, если это выгодно или спасительно. А другие так вживаются в это умение, что порой и сами не могут отличить, когда говорят правду, а когда лишь версию правды, кою машинально подсовывает поднаторевший в версиях ум и язык-исполнитель.

Но вы человек совестливый, и сами не врёте и к другим относитесь с доверием. А уж к подруге своей тем более. Ангел во плоти, она так нежна, так искренна и откровенна с вами, что рядом с ней вы кажитесь себе плутом и лживым сочинителем, достойным порицания, а то и порки. А вот она – особенно когда плачет и жалуется на затянувшееся девичество, – настолько непосредственна, открыта и беззащитна, что вы готовы пожертвовать всем, чтобы сделать её счастливой. Хотя о женитьбе и мысли не было.

Да и она не настаивает, но и… близости не допускает, потому что твёрдо придерживается мнения: всё должно быть по-человечески, как у людей. То есть венчание, свадьба и, наконец, они, благословенные: брачная ночь и медовый месяц.

Но до этого счастья она, наверное, не доживёт, а так и останется старой девой, вздыхает не без горечи. И, опережая возражения, прикрывает вам рот ладошкой, потому как не верит им. Не верит, и всё тут!

Но вы целуете ладошку, затем каждый пальчик со всех сторон, а потом затуманившиеся от слёз глаза и шмыгающий носик. И, приобняв ненаглядную, сообщаете, что готовы осчастливить её хоть сейчас. А уж венчание, свадьба и «благословенные» – ждут не дождутся.

… Но вот отзвучал марш Мендельсона, отшумела свадьба, и подве-нечное платье, туфли на шпильках и фату сменил повседневный халат, шлё-панцы и не первой свежести фартук. А былая застенчивость скромницы-невесты плавно, но не задерживаясь, перетекла в уверенный, а затем и командирский тон знающей, что, как и почему женщины.

Увы, это сермяжная правда жизни, утешаете вы себя. Всегда так. Однако не можете избавиться от ощущения, что попали в искусно расставлен-ный капкан. Что задержавшуюся в безбрачии невесту вела не безоглядная любовь и безграничная нежность, а трезвый расчёт и холодный рассудок. Но ерепениться и менять что-то поздно. И вам ничего не остаётся, как делать хорошую «мину» при плохой игре и убеждать себя: не усложняй. Как у людей – всё.

Читать другие миниатюры, участвующие в конкурсе «Колибри» 2015

(3 голос, оценка: 4,33 из 5)

Загрузка...

Читайте ещё по теме:

Терренкур, или Ходьба со смыслом

Коллекционер – это стиль жизни…

Сергей Рахманинов. Прелюдия для фортепиано No.5 Соль минор op. 23

Джоггинг или бег трусцой — достоинства и недостатки

Дмитрий Бортнянский и рождение новой музыки

Остап Вишня. Время и судьба